2.Недели Триоди Цветной

Очевидность чуда была так неотразима, что сначала даже у самих книжников не возникало никакого сомнения в нем. Но затем по мере того, как в возникшем споре, видимо, брала перевес первая партия — скептиков, по всей вероятности тех самых, которые уже раньше “искали убить Иисуса” и поднимали на Heгo камни, стало явственно выступать и желание заподозрить чудо, опровергнуть его действительность, найти такие свидетельства и данные, которые могли бы послужить более или менее благовидным предлогом к опровержению очевидного для всех чуда. И можно только изумляться, к каким казуистическим изощрениям способна мысль невера, когда он хочет опровергнуть несоответствующий его предубежденному взгляду факт.

К чему только не прибегали фарисеи и книжники? Они несколъко раз допрашивали и переспрашивали самого слепца, как и что было, призывали его родителей, запугивали их страхом отлучения от синагоги, вновь призывали самого слепца, и требовали от него, чтобы он признал своего Исцелителя человеком грешным, снова и снова переспрашивали о самом процессе чуда, так что наконец вывели из терпения исцеленного, который им, велеученым книжникам, прочел укорительное наставление, что ведь “грешников Бог не слушает, но кто чтит Бога и творит волю Его, того слушает. От века не слыхано, чтобы кто отверз очи слепорожденному. Если бы Он не был от Бога, не мог бы творить ничего.” Едва ли еще когда какая-нибудь ученая комиссия находилась в более затруднительном и жалком положении. Ей нужно было доказать, что совершившееся не совершилось, и так как для этого не давала достаточных средств никакая разумная, добросовестная логика, то во избежание затруднения оставалось одно — прибегнуть к логике насилия и ругательства, чем и закончила достойным себя образом ученая фарисейская комиссия. “Во грехах ты весь родился,” яростно закричали вышедшие из себя ученые книжники, “и ты ли нас учишь? И выгнали его вон.”

Вот до чего может доводить, да и доводит неизбежно то неверующее упрямство, которое не хочет признавать великих истин и знамений Божиих! И так поразительно живописна эта картина, начертанная боговдохновенной рукой Святого Апостола Иоанна в изобличение такого упорного неверия, которое не признает даже того, что оно видит и осязает. Эта картина есть поистине то зеркало, в котором могут видеть себя все неверы и скептики как древнего, так и новейшего времени. В самом деле, что такое вся новейшая, так называемая отрицательная критика, как не повторение этих же логических изощрений с целью подорвать достоверность очевидных истин? Как древние книжники и фарисеи допрашивали и переспрашивали слепца, его друзей и родителей, запутывали их словесными доводами и запугивали страхом отлучения, чтобы только заставить их сказать “нет” там, где и очевидность дела, и совесть, и разум прямо говорили “д а,” так и новейшие критики перевертывают и искажают евангельское благовествование, призывают себе на помощь и философию, и медицину, и случайность, игру природы, законы иллюзии и галюцинации, — одним словом все, что только можно указать правдоподобного на небе и на земле, и все это для того, чтобы доказать, что евангельские события, записанные очевидцами, совершились не так, как о них написано, a так, как хотелось бы представлять это новейшим неверам и скептикам. Но все напрасно, и новейшим критикам остается лишь одно — бесплодно делиться на партии и вести бесконечные споры между собой, как это было и с древними книжниками, или еще хуже — прибегать к насилию и ругательству, как они и поступают действительно, когда с чисто книжническим и фарисейским упрямством отвергают достоверность евангельского повествования, обличают апостолов и евангелистов в преднамеренной лживости и, таким образом, — изгоняют их из своего судилища как свидетелей недостоверных. To же самое, что сделали книжники с исцеленным и мужественно свидетельствовавшим о великом чуде слепцом!

Так-то ограниченны и однообразны приемы неверия в своей отрицательной аргументации. В XIX веке оно повторяет все те же доводы и приемы, которые когда-то с такой настойчивостью высказаны и применены были еще во времена Самого Христа и тогда же обнаружили всю свою плачевную несостоятельность…