2.Недели Триоди Цветной

Но может ли из зла произойти добро, из греха — добродетель? Так спрашивает, быть может, иной с недоумением, и думает: если зло служит к достижению добра, то я не заслуживаю никакого наказания за худые поступки.

Зло, которое ты сделал или делаешь, насколько оно не согласно с законом Божьим, есть грех, и как грех заслуживает наказания. И Бог не оставляет его безнаказанным; но последствия зла, которые не находятся во власти человека, Он направляет к добру.

Продажа Иосифа братьями своими не была ли поступком, достойным наказания, так как это дело совершили зависть и мщение? Но Бог направил следствия худого поступка в средство к достижению добра; и Иосиф через несколько лет мог сказать братьям своим: вы замышляли мне зло, но “Бог послал меня перед вами для сохранения вашей жизни” (Быт. 45:5).

Что Иудеи преследовали и избивали христиан, это было весьма худое дело. Но оно послужило средством к быстрому распространению христианства.

Заключение апостолов в темницу привело к вере в Иисуса Христа темничного стража со всем домом (32–34). Кому неизвестны многие такие явления из истории и опыта?

Если Бог, по выражению Писания, доводит сердце грешника до ожесточения; то не для того ли, чтобы он глубже почувствовал посредством того раскаяние о своем гибельном состоянии и возымел тем решительнейшее намерение к исправлению? Если Он допускает нас до искушения, то не для того ли, чтобы наша добродетель сделалась крепче и совершеннее? Почтим во всем этом Его высочайшую премудрость!

4. Через допущение зла Бог делает возможным вознаграждение добра.

Если есть воздаяние в будущей жизни, то добро должно заслужить и вознаграждение. Наши поступки должны совершаться из чистой любви к Богу, наша добродетель и благочестие должны быть испытаны в искушениях, бедствиях и страданиях, если мы желаем получить за них награду от Бога. “Кто не сражается, тот не удостаивается победного венца.”

Таким образом, если бы люди, в общении с которыми мы живем, никогда не делали худых поступков, никогда не обижали и ни в чем не подавали соблазна — какое достоинство имела бы наша вера, наша добродетель, наша ревность к исполнению долга? Откуда мы знали бы, что наши обязанности святы, если бы их легко было исполнять? Откуда мы знали бы, что в состоянии господствовать над своими пожеланиями и страстями, если бы они нас не прельщали?

Как мы могли бы усовершенствоваться в добродетелях смирения, терпения, миролюбия, великодушия и милосердия, если бы в отношении к людям не находили никакого к тому повода? Только в борьбе с миром, с искушениями и страстями может проявляться чистота и крепость добродетели.

Только тогда, когда мы, при Божьей помощи, препобеждаем зло в мире, когда примеры нечестия, несправедливости и порока не сбивают нас с пути веры в наше назначение и не останавливают в стремлении к святости, — только тогда мы можем надеяться на вознаграждение.

Итак, пусть никто не сомневается в Промысле Божьем, если видит так много зла в мире! Оно терпится Богом по премудрым целям. Будем только, пo примеру Иисуса Христа и Его апостолов, мужественно и постоянно бороться против всякого зла и уповать на Бога. Он избавит нас от всякого зла и спасет нас для своего небесного царства.

Вера Христова вселяет в нас истинное благодушие

“Около полуночи Павел и Сила, молясь, воспевали Бога” (ст. 25).

Какое необыкновенное благодушие! Несмотря на раны от побоев и темничные оковы, апостолы не падают духом, не предаются отчаянию, не изливают злобы на врагов: но “молясь, воспевали Бога.”

Что же это была за сила, которая и среди горя ободряла невинных страдальцев и вселяла в сердца их такое благодушие? Эта сила была твердая и несокрушимая вера в Иисуса Христа.

1. Она подавляет в нас страсти и пожелания, возмущающие наш дух.

Благодушие есть нечто другое, чем радость и веселье. Оно есть такое настроение духа, при котором мы всегда расположены к радости и поддерживаем в нас приятные ощущения. Мы называем небо веселым, если на нем нет ни одного мрачного облака; тогда в природе обыкновенно бывает тихо и спокойно. Так и дух наш весел, если не возмущают, не волнуют и не потрясают его никакие мрачные представления, никакие бурные ощущения и чувства. Ничто не препятствует так благодушию духа, как жгучие страсти и пожелания. Если только они овладевают нашим сердцем, то внутренний мир и покой оставляет нас.

Кто не замечал во всех движениях человека гневного, гордого, скупого, сварливого и мстительного беспокойства и бури страсти? Темных, мрачных мыслей, обуревающих его душу?

Как бывает недоволен и ропотлив честолюбец, если не достигает удовлетворения своему честолюбию?