2-Герой-2

Нурминен сидел в стендовом кресле перед консолью Ксавериуса, положив на колени переносной пульт рации; Баймурзин в инфоцентре "Предо" отсутствовал, занимаясь где-то таинственными делами, доступными для понимания лишь ему самому… Два андроида смирно стояли у входа в инфоцентр. Индикатор присутствия абонента на линии погас на пульте рации, Ларкин кивнула с монитора Нурминену и он прервал связь.

– Как только он выйдет в риман – открывай Ксавериуса и иди в систему "Стратокастера", – сказала Ларкин. – Надеюсь, я здорово его разозлила. Он скоро будет. Вряд ли он запросит санкции у Генштаба на доуничтожение ненавистной бабы. Действуй, Эйно, мальчик, и будь начеку. – Нурминен, противу сложившегося с ним обыкновения, спокойный, с первого раза нацепил присоски на виски и настраивал транслятор. – Мне нужен мой шипоносец, Эйно, мальчик, – продолжала Хелен Джей.

В инфоцентр вошел запыхавшийся Баймурзин в трусах, катя перед собой нагруженную какими-то приборами тележку. Он остановился, вытер со лба трудовой пот и объявил:

– Скажу вам – семьдесят лет – не сахар!

– Свинья, – сказала Ларкин. – Мне-то семьдесят семь.

– Ну, вы-то у нас теперь бессмертны, – парировал Баймурзин.

– Так, – перебил их Нурминен. – Кребень будет здесь через два часа. Я готов.

Ожидаючи, Ларкин предложила попить чайку на веранде ее дома; согласился Нурминен, все равно торчать в киберспейсе, а Баймурзин ушел, невнятно отговорившись.

Они стали пить чай, смотреть вдаль, потеть и ждать. Ларкин развлекалась пусканием паровозных колечек с блюдечка. Чай ее научил правильно пить Баймурзин, по русски; огненный, вприкуску с ксилитом, с блюдечка, с вареньями, полотенцем через плечо и на самом солнцепеке. Последнее являлось личным изобретением Баймурзина. Он утверждал, что только прямые солнечные лучи, падающие из зенита отвесно на чайный стол, способны компенсировать отсутствие настоящего самовара: легендарную русскую чаеварку прошлых веков нигде было ни за что не достать… У Ларкин и Нурминена самовар имелся, реконструированный средой по энциклопедии; Баймурзину оставалось только завидовать, завидовать и злопыхать электрической чаеваркой.

Под рукой у Нурминена висела в воздухе иконка с графиком ситуации, развернутая в пространстве веранды так, что Ларкин, при желании, могла прочитать показания, выпрямившись в кресле. Она полулежала в плетеном, блюдечко держала на уровне носа, наблюдая за возникновением колечек вплотную-снизу.

"Стратокастер" в сфере надежного пеленга не появлялся, хотя истекали последние минуты расчетного времени контакта; "Калигула" с Героями на борту был в надримане. Ларкин ждала его к трем часам утра будущих суток – 21 марта. Заняться было нечем, кроме как ждать…

– Ты не устал, Эйно?

– Нет. Я люблю ждать, если это не ожидание смерти. Состояние ожидания для хакера привычно. Мы всегда чего-то ждем. Ждем связи, ждем упругой линии, ждем конца программы, выхода новых игр, – мы всегда ждем, как у моря погоды…

Хелен Джей ничего не сказала. Нурминен увидел как очередное колечко снялось с краев блюдечка, совершило несколько фигур высшего пилотажа, не нарушив своей целостности, а потом скрутилось восьмеркой. Нурминен спрятал улыбку в чашку. Каждый человек, осознав волшебные свойства, даруемые ему киберспейсом, начинал использовать их напропалую, – но сначала всегда примитивно, в сфере детских представлений о чудесах, почерпнутых из сказок и комиксов…

– Что тебе сказал проф? – спросила вдруг Ларкин.

– Он сказал, что займется архивом Аякс. Там три ящика с диск-хранами, я ему не завидую… Это вы их грузили, мэм? Оно и видно… Все вперемешку. Ксавериус сунулся ему помогать, но проф его отставил. Он сказал, что хочет побыть канцелярской крысой и бумажным червем. Мы все просто ему надоели, Хелен Джей. И вы, и я, и все остальные дела…

– Ну, Эйно, проф посидел четверть века в одиночной палате, чего же ты хочешь?

– Я хочу, Мама, чтобы "Стратокастер" не опаздывал. Когда опаздывают мои убийцы, я невольно начинаю нервничать: не случилось ли беды?

Ларкин хмыкнула.

– Так сходи, окинь окрестности… Да и пора уже выходить в Меганет всерьез, все равно все уже знают, где нас найти, – сказала она. – Хочу сигарету.

– Представляйте ее сразу прикуренной, – посоветовал Нурминен. – Вы сдохнете, но не сможете зажечь спичку. Вам еще слабо.

– А с этой что делать?

– Да бросьте на пол… Он всосет. Что касается пойти, окинуть взглядом, – чтоб вы знали, но в надриман Меганет не выходит. А открывать порты Ксавериуса рано: хапнете вируса, возись потом с вами… Вы сейчас как маленькая, все в рот, да на зуб…

– Пошляк, – равнодушно сказала Ларкин. Блюдечко и сигарета пропали из ее рук и она стала промакивать лицо полотенцем. – Слушай, но как же жарко!

– Ну сделайте солнце потише… Или облако нагоните… Или крышку закройте…

– Эйно, а вон кто-то идет.

– Что?

– Идет кто-то. Вон по дорожке.

– Где?

Ларкин показала рукой. Нурминен опрокинул на себя свой чай, вывернулся, как мертвяк, внутри себя и вскочил.