2:36 по Аляске

– Не знал бы – не пришел.

– Среди нас не все ловкие и шустрые, – предупредила я. – Учти это. План должен включать в себя эти моменты.

– Я знаком с тобой, поэтому не понаслышке представляю, о каких таких «моментах» ты говоришь: неуклюжесть, косорукость, везение утопленника. Да, все учтено, – задорно подмигнул мне Себастьян. – Ну же, улыбнись! Нельзя быть такой пессимисткой, p'tit canard. Les grands embrasements naissent de petites étincelles – большие пожары зарождаются из маленьких искр. А мы что ни на есть – будущий пожар. Мы сожжем здесь все дотла.

32. Искры

Когда мы с Себастьяном шли к моей комнате, Прайд уже начал просыпаться. Несколько помятых сновидцев вяло шныряли по коридорам, растирая заспанные глаза и отпечатки подушек на лицах. Потребовались неимоверные усилия, чтобы проскочить мимо, не вызвав при этом никаких подозрений, потому что мне то и дело мерещилось, что мы с Себом походим на эталонную парочку заговорщиков. Почуяв аромат кофе из кружки охранника на посту, я облизнулась.

– Кофеин, – простонал Себастьян в унисон моим мыслям. – Душу бы продал за кофеин!

– Соберись! Ты еще должен рассказать мне про свой план, Кали.

– Кали, – сонно повторил Себ, проглатывая зевок. – Себастьян Кали… В шестнадцать лет мне казалось, что у меня крутое имя для порноиндустрии.

– Ой, открою тебе секрет, но в порноиндустрии важно совсем не имя.

– Ты говоришь так, будто имя – это все, чем я могу там отличиться, – оскорбился он, и я хмыкнула.

– Да, именно это я и имею в виду.

После целой ночи бодрствования, проведенной то за починкой света, то радио, я жалела, что не осталась в комнате и не заставила себя спать. Подбадривая себя тем, что на кухне можно будет выпросить целую чашку горячего шоколада, сославшись на очередное донорство, я завернула в жилой коридор и толкнула дверь своей спальни.

– Знаешь, – озадаченно сказал Себастьян, как только мы вошли. – Что-то мне подсказывает, что мы здесь не одни.

И действительно: все кровати-диваны были заняты, а на нас смотрели целых четыре пары глаз – Тото, Флейта, Барби и Грейс.

– Наконец-то! – всплеснула руками Флей.

– Хм, ее все-таки не сожрали банши, – протянул Грейс хмуро. – Я должен Эшу пачку Oreo.

Себастьян оцепенел, и я толкнула его в спину, чтобы пройти. Они с Тото сцепились взглядами буквально с первых же секунд.

– Итак, я слушаю, – произнесла я, сбросив со своего леопардового покрывала обутые ноги Грейса. – Как вы прошли сюда всей толпой и остались незамеченными? И… Что это на тебе сидит?

Я испуганно отскочила, когда у штанов Грейса вдруг выросли два больших желтых глаза. Он почесал пальцем шерстяной комок на своих коленях, и мне потребовалась минута, чтобы распознать в этом комке щенка. Кудрявый калач размером с два моих кулака – пушистая смесь пуделя и колли с висящими ушами. Собака была разноцветной, будто слепленной из заплаток – куски бурого, серого, рыжего и белого. Она перевернулась, подставляя под руку Грейса розовое пузо, и тот умиленно улыбнулся.

– Где ты его нашел?

– Не его, а ее, – поправил меня он. – Вывалилась из вентиляции, когда я вел ребят по служебным коридорам мимо постов. Я решил отдать ей часть своего дневного пайка, и мы подружились. Это была любовь с первого взгляда, правда, Мадам Дурашка?

– Ты назвал собаку Мадам Дурашка?

– Ну да, – хмыкнул Грейс, смутившись, и его лицо, распаленное нежностью к зверю, тут же вернулось в исходный вид. – Тебя же кто-то додумался назвать Джеремия. Чем хуже Мадам Дурашка?

Щенок тявкнул, не открывая глаз, и потянулся к моей руке. Я улыбнулась и тронула пальцами завитушку на ее затылке, Грейс ревниво придвинул Дурашку обратно к себе.

– Здорово, что ты нашел себе сестру по интеллекту, но я все еще не понимаю, что заставило вас навестить меня в шесть чертовых утра! А если бы я спала?

– А ты спала? – саркастично поинтересовалась Флей.

– Я гуляла.

– Надо понимать, со своим новым лучшим другом?

Этот голос принадлежал Тото, и мне он абсолютно не понравился: в нем играл металл и вызов. За такой интонацией легко замаскировать как злость, так и отчаяние.

Флейта, сидящая между Тото и тактично молчащей Барби, затихла.

– Рад знакомству. – Все, что сказал Себ без какого-либо намека на лживость. – Меня зовут Себастьян. Я сын Сары, но, обещаю, это не доставит проблем. Надеюсь, моя помощь будет полезна.

Тото поднялся, и Флейта дернула его за штанину, пытаясь усадить обратно.

– Никто не просил тебя помогать, – процедил он.

Себастьян покачал головой.

– Тот, кто просил, сейчас сидит рядом с тобой и явно хочет, чтобы ты успокоился. А на твоем месте я бы сделал все, чтобы угодить этой женщине.

Грейс почти зааплодировал, но Барби, сделав невесомый выпад рукой, успела отвесить ему подзатыльник. Флейта выглядела как нарисованная – карикатурно блеклая и затравленная. Оленьи глаза казались непропорционально огромными на ее впалом лице.