1997, Серый кардинал

Правда, на нее произвели впечатление шум и энергия, с какими лошади весом в полтонны взмывали над барьером или сбивали верхние бревна большого потемневшего березового забора. Она, наверно, слышала, как жокеи кричали на животных и что-то друг другу. Видела, как вытягивались ноги в белых бриджах и как сверкало августовское солнце на ярком шелке спортивной формы. И неважно, хотела она меня знать или нет. Все равно Оринда совершенно неожиданно поняла, почему этот вид спорта очаровывает герцога и всех, кто собирается с силами и приезжает смотреть на скаковых лошадей.

Когда лошади еще раз, взлетая и опускаясь, пронеслись мимо нас, устремляясь к прямой, ведущей к финишу, и когда воздух еще дрожал от их мощного движения, я сказал:

- Я понимаю ваше состояние после того, как избирательный комитет оставил вас в стороне.

- Вряд ли. Вы еще очень молоды. - В голосе ни капли доброты.

- Вы потеряли то, чего больше всего хотели, - почти в отчаянии начал я. - И это невыносимо. Вы предвидели жизнь, когда каждый день приносит радость. Радость, которая будет наполнять вас и даст внутреннюю силу сделать реальными самые дорогие мечты. И у вас все отняли. Вам этого не полагается иметь, объяснили вам. Боль жжет, не переставая. Поверьте мне, я знаю.

Оринда вытаращила на меня зеленые глаза.

- И возраст тут не имеет значения, - продолжал я. - Такое чувство может быть и в шесть лет. Вы страстно хотите иметь пони, а его негде держать. И вам говорят, мол, нет смысла тратить время на такие пустяки. А я… - Я сглотнул и решил замолчать, но в этот раз обнаружил, что слова выскакивают и сквозь стиснутые зубы. - А я хотел этого. - Я протянул руку, показывая на забор из березовых бревен и на все пространство скачек. - Я хотел всего, что здесь. Я хотел быть жокеем с тех пор, как себя помню. Я рос, веря, что это будет моей жизнью. Я рос с горячей уверенностью в своем будущем. И… ну… на этой неделе у меня его отняли. Мне сказали, что я не могу жить так, как хочу. Мне сказали, что я не очень хороший наездник. У меня нет искры, чтобы быть таким жокеем, каким я мечтал быть. Отец говорит, что он заплатит за мое обучение в университете. Он говорит, что ездить верхом - пустая трата времени, если я не буду блестящим жокеем. И правда, ведь это не конец света… И пока сегодня не приехал сюда, я не понимал, как абсолютно ужасно жить без всего этого… Но мне не нравится стонать и кататься по земле. И если вы думаете, что надо быть в определенном возрасте, чтобы понять ваше состояние, то вы ошибаетесь.

Глава 6

В конце дня я мрачно вел «рейнджровер» к дому Полли в лесу. Меня мучило чувство, что я не оправдал ее надежды. И не только не извлек пользы из неповторимой возможности, но ухудшил положение еще в большей степени.

К тому времени, когда Оринда и я снова пересекли скаковой круг (ее каблуки еще сильнее увязали в земле) и добрались до ложи распорядителей, герцог снова куда-то исчез. Оринда наблюдала за третьим заездом с балкона, на который вела дверь из комнаты для ленча. Спиной ко мне. Знак, запрещающий начать разговор.

Лошадь, которая несла семь фунтов пенальти, выиграла заезд. Оринда на нее не ставила.

Вернулся герцог и, увидев ее, весь превратился в улыбку. Оринда очаровательно поблагодарила его за гостеприимство и уехала. Ни отцу, ни Полли, ни мне она не сказала ни слова, полностью игнорируя наше существование. А я пережил еще три заезда. Как мне хотелось быть меньше ростом, быть богатым и в последнюю очередь гениальным. Без этих очевидных преимуществ мне ничего не светит. И я впал в мрачность, будто от утраты волшебной сказки.

Когда Полли пригласила нас зайти в дом, отец тут же согласился.

- Бодрее, - скомандовал он, заметив мое упорное нерасположение к разговору. - Никто каждый раз не побеждает. Скажи что-нибудь. Ты молчишь уже несколько часов.

- Ладно… Оринда сказала, что Ушер Рудд хочет узнать, может быть, я твой кэтэмайт.

Отец захлебнулся джином, который ему налила Полли.

- Что такое кэтэмайт? - спросила Полли. Но отец знал.

- Ушер Рудд старается доказать, что я не твой сын. Если у тебя есть свидетельство о браке, положи его в банковский сейф.

- И твое свидетельство о рождении. Где оно?

- С моими вещами у миссис Уэллс.

Отец нахмурился. Мои вещи еще так и не прибыли. Он попросил у Полли разрешения воспользоваться телефоном и позвонил моей бывшей хозяйке комнаты.

- Она все упаковала, - сообщим он, - но транспортная контора, в которой я заказал доставку, еще не забрала вещи. В понедельник я займусь этим.

- Мой велосипед в конюшне.

До него вроде бы дошло, какой погром он устроил в моих надеждах. Но я ясно видел, он по-прежнему ждет, что, столкнувшись с реальностью, я повзрослею.

- Забудь о нем.

- Да.

- Джордж, мальчик изо всех сил старается для вас, - вмешалась Полли, посмотрев сначала на меня, потом на отца.