1942: Реквием по заградотряду

Корелин заехал к корреспонденту в гостиницу, где тот обычно останавливался, будучи в Москве. В номере медово пахло трубочным табаком, окна были завешены тяжелыми шторами, на столе стояла бутылка коньяка, тарелочка с нарезанным лимоном, бокалы. И массивный канделябр на пять свечек. Свечи горели, их огонек плясал в хрустальных гранях вазы с фруктами.

– Романтический вечер при свечах… – усмехнулся Корелин. – Может, ты кого другого ждал?

– Тебя, не сомневайся. Просто, если есть возможность посидеть красиво, отчего ею не воспользоваться? Как сказал Иосиф Виссарионович Михаилу Шолохову: «Мы с вами не последние люди в этой стране…» Не последние ведь?

Поболтав о том о сем, корреспондент наконец перешел к основной теме разговора. Ему нужно было попасть за линию фронта. Хотел сделать материал о героях-диверсантах.

– Понимаешь, – сказал корреспондент, попыхивая трубочкой, – поле героизма изъезжено и перекопано дальше некуда… А просто так пересказывать о трех сотнях убитых оккупантов – душа не лежит. Ну да, пулеметчик молодец. И что дальше? Сто строк плюс фотография. Где фитиль окружающим? Где зависть коллег и перспективы на будущее? Нету… То есть что сегодня выкопал, то и съел. Я вот Кривицкому завидую с Коротеевым. Вот им – повезло. Двадцать восемь героев-панфиловцев. Вот это материал! На годы! На десятилетия! Вначале – о подвиге, потом, когда война закончится, можно будет о героях писать и писать, и писать, и писать… О семьях, о детстве, о школьных годах… Двадцать первого июня сего года указ был, всем дали Героев. Посмертно, но тем не менее… И знаешь что?..

Корреспондент наклонился к Корелину, словно собирался сообщить ему страшную тайну.

– Ты внимательно читал о подвиге этих самых двадцати восьми?

Корелин пожал плечами.

– Ну, слышал ведь, что все погибли, как один?.. Слышал? Врага не пропустили у разъезда Дубосеково, танков пожгли миллион, но погибли. Или наоборот: погибли, но танков пожгли миллион и не пропустили…

– Тебе это кажется забавным?

– Дурак, что ли? – обиделся корреспондент. – Что значит – забавно? Люди погибли. Только там еще несколько десятков тысяч наших советских людей погибло. Героически погибло, между прочим, а помнить будут об этих, о двадцати восьми… О том, что сказал политрук: «Велика Россия, а отступать некуда – позади Москва…»… А знаешь, что спросил дежурный в «Красной звезде», когда ему заметку эту предоставили? Не знаешь? А он спросил, откуда корреспондент знает, что именно Клочков сказал, если все погибли, никого не осталось в живых. Правильно спросил, между прочим, профессионально. А тот ему тоже ответил профессионально и правильно. А не мог, говорит, политрук Клочков по-другому сказать. Не мог, понимаешь? Так и пошло в номер. Вот это – надолго. Подвиг для людей, но кормить будет журналиста…

– Как-то ты это нехорошо…

– Да при чем здесь хорошо или нехорошо? Совсем ни при чем. Ты – готовишь диверсантов, летчик сбивает немецкие самолеты и бомбит супостата… А я делаю так, что подвиги становятся подвигами. Подвигами, а не строчками в боевых донесениях, – корреспондент вскочил с кресла и вприпрыжку пошел по комнате, разом потеряв всю свою вальяжность и многозначительность. – Тут, видишь ли, одного героического поступка мало. Тут нужно, чтобы я рядом оказался и чтобы начальство одобрило, признало подвиг своевременным. Своевременным, имей в виду… Кто-то стал героем под Киевом? Там что, танки не жгли? Жгли, будь спокоен. Или под Харьковом что, не было героев-танкистов? Были, точно тебе говорю, были. И кто-то о них написал? Нет, написал, конечно, только вот сделать из героизма подвиг – не получилось. Не вовремя ребята погибали и не в том месте. И не так… Панфиловцы – под Москвой. То есть умри, а врага не пропусти. И не просто умри, а с вредом для врага. Насмерть стой, и все тут. И тему закрыли, между прочим… закрыли тему… То есть, если кто-то снова будет стоять насмерть, о нем напишут, но как о повторившем подвиг… и так далее… Повторившем. Ибо – не вовремя… Гастелло – повезло. И вовремя, и идеологически правильно. Ценой своей жизни… И отец у него белорус, и в Белоруссии подвиг… Зоя Космодемьянская, к примеру…

Корелин вздрогнул.

– В январе опубликовали статью, в феврале – Указ. Потому что народ должен ненавидеть врага. Который девочку замучил… Пилой – живую, и повесили, и грудь резали… Очень своевременно.

– Что – своевременно? Грудь отрезали?

Корреспондент замер посреди комнаты.

– Нет, стало известно об этом своевременно, конечно… На неделю позже – уже была бы другая фамилия, и другой немецкий полк товарищ Сталин приказал бы в плен не брать…

– А ты знаешь, что ее крестьяне задержали? – спросил Корелин глухо. – Она пыталась дома жечь в лютый мороз, ее поймали и…