1942: Реквием по заградотряду

Все отступать да отступать, возмущались солдаты другой, первой Отечественной войны, но они требовали решительного сражения, а солдаты, которые устали бегать в сорок первом и сорок втором, просто вдруг останавливались однажды, не обращая внимания на то, удобно здесь будет сражаться или нет, просто останавливались, потому что уже не было ни сил, ни желания отступать, бежать от врага, отдавать свою землю… или даже дело было не в земле или Родине… Они больше НЕ МОГЛИ пятиться, прятаться от врага. Им было стыдно.

Да, они любили Родину, они ненавидели врага, но самое главное – в эту минуту они ненавидели себя. Себя – за слабость, за трусость, за то, что откладывали этот день, тянули, надеялись, что никогда не придется… никогда он не наступит…

Севка не думал обо всем этом, он просто решил остановиться. И сделать так, чтобы люди рядом с ним тоже остановились. Дать возможность и другим людям – хорошим, умным, честным, но слабым и нерешительным сделать выбор. Правильный, единственно правильный выбор.

Он построил всех бойцов, прошел вдоль строя, вглядываясь в лица, пытаясь рассмотреть отражение своих мыслей, своих чувств. И не видел. Бойцы ждали приказа, как ждут команды о начале работы, как век из века ждали приказа старшего в роду косари.

И Севка ничего им не провозгласил. Не закатил речугу. Прошел молча, потом вернулся на середину строя, постоял, пытаясь собраться с мыслями.

– Я… – сказал Севка. – Я хочу вас просить… Там, за озером, – гражданские. И раненые. Скоро подойдут наши, но это будет завтра, а сегодня… Нужно продержаться до ночи. Да, до ночи.

Севка попытался еще что-то придумать, но потом махнул рукой и приказал командирам развести своих людей по местам.

– Нам бы еще времени… – сказал сапер, доставая из кармана портсигар. – Угощайтесь…

Лейтенант Игорешин взял папиросу, и два сержанта из Севкиной команды тоже угостились.

– Здоровье берегу, – улыбнулся Севка и подумал, что от повторения шутка не становится смешнее. Не захохотали от нее во время расстрела, не стали смеяться и сейчас.

– Для бутылок спички оставили? – спросил Севка.

– Рекомендовал поджигать бутылки от папирос, – затягиваясь, ответил Игорешин. – Для экономии…

– А может, еще и пронесет? – предположил сержант Сидоров. – Никто и не подойдет… Степь – широкая, чего сюда лезть? В Сталинград или на Кавказ… А тут что?

– Может, и пронесет, – сказал второй сержант, Акопян. – Только, кажется, что не пронесло.

Сержант указал пальцем в степь.

– Это, похоже, к нам…

Из глубины степи к холму двигался столб пыли.

– Длинный, – сказал Игорешин. – Не меньше батальона, если пехота своим ходом…

– Пехота по степи своим ходом вот так бегать не будет, – спокойно возразил лейтенант из заградотряда, фамилию которого Севка так и не выяснил. – На машинах, наверное…

– Если бы танков не было… – пробормотал Игорешин и посмотрел на Севку почти просительно, словно тот мог запросто гарантировать, что нет, не будет танков. Какие там у румын танки, в самом деле?

Но Севка промолчал, вглядываясь в столб пыли.

– Минут через тридцать будут здесь, – сказал Костя. – По местам, что ли?

– Минутку, – Севка даже поднял руку. – О приказе двести двадцать семь все знают? Людям напомнили?

– А то они сами не читали… – отвел глаза сержант Сидоров. – Какого рожна нужно этот приказ и по делу и без дела поминать? Сказано умирать тут – значит, умирать… Если бы еще баб вон там, у нас за спиной не было, тогда еще кто-то и косился бы наутек, а так… это ж кем нужно быть, чтобы бросить…

– Почему их не отправили? – спросил Севка. – Своим ходом к реке… мы бы им фору дали, ну, час-два… Они бы, может, оторвались…

– Мы сказали, кто-то и ушел. А остальные… Раненых бросать не хотят, имущество опять же, скот… Говорят, вас же много, мужиков, с ружьями… Бабы в нас верят, – усмехнулся сержант Сидоров. – А силком гнать… Я подумал, что пусть уж так. Может, драться будем лучше?

– Ладно, – сказал Севка, – Извините, если глупость сказал. По местам…

Он все еще не верил себе, не мог вместить в голову, что полтысячи человек – взрослых, опытных, ждут его команды, согласились с тем, что мальчишка с двумя кубарями в петлицах отправит их в бой.

На смерть.

И командиры, и сержанты прекрасно понимали, что патронов хватит в лучшем случае на полчаса боя. А потом… Потом ни благие намерения, ни надежды баб в таборе ничего не изменят. И придется или бежать под пулями, или поднимать руки, или бросаться врукопашную, чтобы умирать было не так стыдно.

– Подпустить поближе! – крикнул Севка. – И без команды – не стрелять.

Он видел в кино, как командуют перед боем. Наверное, можно было придумать что-то получше… Как-то не так, хитрее, расположить бойцов, но ничего не приходило в голову, да и лейтенанты с сержантами не возражали.

Тут все просто получалось.