1941. Вяземская катастрофа

На наш взгляд, приведенное сравнение не совсем корректно. В Сталинграде немецкие войска с самого начала получили приказ держаться и ждать помощи. Силы для деблокады имелись, и их довольно быстро собрали. Части Паулюса были окружены в районе, где они находились длительное время, оборона велась под единым командованием. Не было никаких шараханий — Гитлер прямо запретил Паулюсу прорываться. Окруженные войска должны были быть в готовности нанести короткий удар навстречу Манштейну, когда тот приблизится на расстояние одного перехода. В котле имелись значительные запасы боеприпасов и ГСМ. Был налажен воздушный мост, по которому доставлялось самое необходимое, вывозились раненые (о цифрах вывезенных из окружения солдат и офицеров полной ясности нет).

Под Вязьмой обстановка складывалась совсем по-другому. Командующие Западным и Резервным фронтами приказ на отвод войск на Ржевско-Вяземский оборонительный рубеж для занятия обороны получили с большим запозданием, что не позволило планомерно и организованно отвести войска. Конев и Буденный отходом не руководили, единого командования войсками к моменту окружения не было. Пока разбирались в обстановке, потеряли время. Немцы успели создать плотную оборону на внутреннем фронте окружения. Приказ на выход из окружения Лукин, Болдин и Ершаков получили уже после того, как окружение состоялось. Никаких сил для деблокады у советского командования не было. Окруженные войска никакой помощи извне не получили, даже авиационной поддержки. Не было в котле и никаких особых запасов материальных средств, особенно боеприпасов и горючего. По мнению генерала Вашкевича, высказанному после войны, решение на прорыв являлось уже запоздалым и имело мало шансов на успех. Он утверждал, что 19-я армия могла продержаться в окружении без помощи извне 10–15 суток. Если бы дали команду держаться, возможно, продержались бы и больше, несмотря на недостаток боеприпасов, ГСМ и продовольствия. Вот только не дали такого приказа — умереть, альтернативой которому был позорный плен, а значит — репрессии по отношению к тем, кто выживет, и к их родным. Окруженные под Вязьмой и Брянском войска сделали все от них зависящее, чтобы вырваться из окружения. Во всяком случае, они не сдавались в плен «оперативными объединениями». И вообще, особенно с позиций сегодняшнего дня трудно осуждать сдачу в плен солдат, лишенных управления, продовольствия и боеприпасов.

Несколько слов о роли Г.К. Жукова в описываемый период. Я не отношу себя к тем, кто предпочитает рисовать портреты людей, оставивших значительный след в истории, только черной или только светлой краской. И не склонен столь высоко оценивать полководческие способности Георгия Константиновича и его творческий вклад в теорию и практику военного искусства, как это делают официальные историки, по существу, создавшие культ ПЕРВОГО МАРШАЛА ПОБЕДЫ. Сторонники и проповедники культа преувеличивают заслуги Г.К. Жукова в подготовке и проведении операций и замалчивают грубейшие ошибки, оплаченные большой кровью. Здесь не место их перечислять. По крайней мере, мы так и не увидели обещанного Академией военных наук труда о творческом наследии Жукова. Маршал Советского Союза К.К. Рокоссовский, командовавший в 1930 г. 7-й Самарской кавалерийской дивизией, в состав которой входила 2-я кавалерийская бригада Жукова, написал на него аттестацию, закончив ее знаменательным выводом:

«Может быть использован с пользой для дела по должности помкомдива или командира мехсоединения при условии пропуска через соответствующие курсы. На штабную или преподавательскую работу назначен быть не может — органически ее ненавидит»[367] [18].

Однако когда в начале октября 1941 г. рухнули сразу три фронта, И.В. Сталину потребовался именно такой человек, как Г.К. Жуков, с его сильной волей, решительностью и непреклонностью в осуществлении принятых решений. Он получил от Верховного Главнокомандующего самые широкие полномочия, которые не исчерпывались выданным ему мандатом. Жуков принадлежал к людям, которые не ждали, когда их наделят правами, предпочитая брать их самому. Трудно представить на его месте в октябре 1941 г. любого другого военачальника, который в условиях недостатка сил и потери управления войсками справился бы с поставленной задачей. Он быстро сориентировался в обстановке и принял правильное решение по организации обороны, прежде всего дорожных направлений, выводящих к Москве. Именно на них он массировал те немногие силы, которые сохранились после катастрофы, особенно противотанковые средства.