1941. «Последний парад» мехкорпусов Красной Армии

Многие исследователи говорят о том, что в частях Борисовского гарнизона не было танков, что не соответствует действительности. Так, в приемо-сдаточной ведомости машин Борисовским танковым училищем от Борисовского кавалерийского, датированной 30 марта 1941 года, фигурируют 7 танков БТ-2, 10 БТ-5, 4 БТ-7 и 35 танкеток Т-27 (последние использовались для обучения вождению механиков-водителей). В сводке по училищу от 25 апреля числится 22 БТ (без разбивки на типы) и 18 Т-27. Увеличение бетешек на одну штуку связано, скорее всего, с получением ее из ремонта, а уменьшение танкеток наоборот отправкой их на ремонт. Таким образом, к началу боев училище имело два десятка танков и примерно столько же (а может и меньше) танкеток. Об участии этих машин в боях есть упоминания и в журнале боевых действий училища.

К 28 июня 1941 года части Борисовского гарнизона заняли оборону на широком 50-километровом фронте от совхоза Веселово до Чернявки. Из-за недостатка сил большая часть войск отдельными отрядами сосредотачивалась у переправ через Березину в Веселово, Бол. Ухолоды, Заборное (в районе этих населенных пунктов имелись деревянные мосты через реку) и в самом Борисове (деревянный пешеходный, железобетонный автомобильный на трассе Минск — Москва и железнодорожный мосты). Естественно, основные силы размещались в Борисове — два сводных стрелковых полка, 585-й гаубичный артполк, дивизион 76-мм орудий 575-го артполка, два дивизиона 76-мм зениток, минометная и пулеметная роты, танковый отряд. Приказом № 2 по Борисовскому гарнизону от 28 июня 1941 года отрядам предписывалось «упорной обороной не дать противнику форсировать р. Березина, при полном истощении сил и средств переправы капитально взорвать, продолжая упорную оборону».

Кстати, сам Сусайков не питал никаких иллюзий относительно боевой ценности своего гарнизона. В своем докладе в штаб Западного фронта от 28 июня он просил усилить свои части танковым батальоном, сколоченным стрелковым полком, а также обеспечить противотанковыми средствами (орудиями и минами), боеприпасами, связью и продовольствием, отмечая при этом, что «вне учета этого вопрос обороны Борисова и рубежа р. Березина разрешен быть серьезно не может».

Тот же танк БТ-7М, что и на предыдущем фото. Рядом самоходная установка 20-мм зенитки на полугусеничном тягаче Sd.Kfz. 10/4/. Июль 1941 года (ЯМ).

Кстати сказать, ситуация на фронте в тот момент была для командования Борисовского гарнизона (да и для вышестоящего тоже) совершенно неясной, сведения о противнике имелись самые противоречивые. Обстановку в те дни и настроения людей хорошо иллюстрирует фрагмент из книги воспоминаний писателя Константина Симонова «В разные дни войны». Она была написана на основе дневниковых записей, которые Симонов вел в годы войны. Впоследствии многие эти эпизоды писатель включил в свой знаменитый роман «Живые и мертвые»:

«26-го (июня), вернее, в ночь на 26-е поезд подошел к Борисову. Известия с каждым часом были все тревожнее. И надо сказать, мы быстро привыкали к ним, хотя и трудно было поверить.

Рядом со мной в вагоне сидели полковник-танкист и его сын, мальчик лет шестнадцати, которого отцу разрешили взять с собой в армию. Кроме них, один артиллерийский капитан, по виду спокойный человек.

Слезли в Борисове в шесть утра. Дальше поезда не шли. Были сведения, что пути до Минска разбомблены и перехвачены десантом. Потом говорили, что немцы уже вышли на железную дорогу между Минском и Борисовом, обойдя Минск. Но нам это еще не приходило в голову, думали, десант…

Поев, три часа метались по городу в поисках власти. Ни комендант станции, ни комендант города ничего не могли сказать. Начальник гарнизона корпусной комиссар Сусайков был не то в городе, не то километрах в двенадцати от города у себя в бронетанковом училище, которым он командовал.

После долгих поисков мы с артиллерийским капитаном поймали пятитонку, шофер которой готовился бросить ее из-за того, что кончался бензин, и поехали по Минскому шоссе искать хоть какое-нибудь начальство…

По дороге шли войска и машины. Одни в одну сторону, другие — в другую. Ничего нельзя было понять.

Выехали из города, но там, где стояло бронетанковое училище, верней, должно было стоять, и где, по нашим расчетам, мог находиться начальник гарнизона, все было настежь распахнуто и пусто. Стояли только две танкетки, и в ожидании отъезда сидели в одной из комнат их экипажи. Никто ничего не знал. Начальник гарнизона, по слухам, был где-то на Минском шоссе, а училище было уже эвакуировано.

Поехали обратно в город. Немецкие самолеты гонялись за машинами. Один прошел над нами, строча из пулемета. От грузовика полетели щепки, но никого не задело. Я плюхнулся в пыль в придорожную канаву.

Вернулись в комендатуру. Комендант — старший лейтенант — кричал: «Закопать пулеметы!» За два часа нашего отсутствия многое переменилось. По городу шли и бежали неизвестно куда люди.