1937. АнтиТеррор Сталина

Чтобы остаться в партии с этим убеждением, мы должны были обманывать партию, т. е. по сути двурушничать… утешались тем, что-де многое с 1928 г. делалось „по-нашему“, но делается с „большими накладными расходами“ и т. п. Соответственно всему этому питали враждебные чувства к партруководству и к т. Сталину»[231].

Каменев вспомнил такой эпизод: «После ареста Бакаева и Евдокимова ко мне пришел Зиновьев, чрезвычайно взволнованный, и сообщил мне об этих арестах. Я его всячески успокаивал. Он был все же чрезвычайно возбужден и бросил мне фразу, что он боится, как бы с делом убийства Кирова не получилась такая же картина, как в Германии 30 июня, когда при расправе с Рэмом заодно был уничтожен и Шлейхер»[232]. Зиновьев не знал, что Рэмом решено назначить как раз их с Каменевым.

Бухарин тоже понял опасность сразу. Эренбург рассказывал: «На нем не было лица. Он едва выговорил: „Вы понимаете, что это значит? Ведь теперь он сможет сделать с нами все, что захочет!“ И после паузы добавил: „И будет прав“[233]». Почему прав? Похоже, Бухарин был уверен, что в Кирова стрелял кто-то из оппозиционного подполья.

Зиновьев признает, что еще в 1932 г. был рупором антипартийных настроений. По словам Каменева, как минимум до 1932 г. «все члены зиновьевской группы считали своей обязанностью делиться с указанным выше центром всеми теми сведениями и впечатлениями, которые у них имелись по их служебному положению или от встреч с партийными людьми и членами других антипартийных группировок»[234]. Как мы видели, существование таких связей вполне подтверждается документами. Хотя после 1932 г. связи ослабли, они сохранялись и могли быть быстро возобновлены. Такая тактика давала зиновьевцам преимущества в борьбе за лидерство в партии в случае ослабления сталинской фракции.

Сейчас, после провала, Зиновьев пытается доказать Сталину, что он еще нужен: «Я был небесполезен для партии тогда, когда принятые решения я, не колеблясь, помогал нести в массы»[235]. Так было при Ленине. Так может быть теперь и при Сталине. Я все понял, Коба, не претендую больше на роль стратега. Я готов доказать. Дай любой приказ, и я выполню. Что же, Сталин придумает, как использовать способности т. Зиновьева. Автор заявления, по существу, сам подсказал Вождю: «Если бы я имел возможность всенародно покаяться…»[236]

Перед процессом Каменеву и Зиновьеву были даны гарантии сохранения жизни, если они подтвердят свои показания. Повторив эти гарантии, помощник начальника секретно-политического отдела НКВД А. Рутковский также напомнил: «Учтите, вас будет слушать весь мир, это нужно для мира»[237]. Это было их партийное задание. Грязное, но единственно возможное как проверка, начало возвращения в политику. Обещание было выполнено, жизнь сохранена. Но это испытание оказалось не последним.

На процессе 1935 г. Каменев признал себя виновным в том, что «недостаточно активно и энергично боролся с тем разложением, которое было последствием борьбы с партией», а Зиновьев говорил об «объективном ходе событий», который связывает «антипартийную борьбу» прошлого и нынешнее «гнусное убийство». Этот объективный процесс позволяет говорить «о политической ответственности бывшей антипартийной „зиновьевской“ группы за совершившееся убийство»[238].

16 января лидеры зиновьевцев были приговорены к различным срокам тюремного заключения (Зиновьев — на 10 лет, Каменев — на пять). В приговоре призналось, что не выявлено фактов, доказывающих, что «московский центр» знал о террористических планах ленинградских единомышленников. В январе 1935 г. большинство зиновьевцев были наказаны не за теракт, а за подпольную пропаганду с тяжелыми последствиями.

16 января особое совещание НКВД распределило наказания между членами группы Сафарова — Залуцкого. В зависимости от поведения подследственных наказания оказались существенно разными: Залуцкий получил 5 лет заключения, а Сафаров — 2 года ссылки. Расстреляют их тоже в разные годы.

23 января руководители ленинградского НКВД были осуждены за преступную халатность и продолжили трудиться по специальности в лагерях. До 1937 г., когда их на всякий случай расстреляли.

А. Кирилина считает: «У сторонников Зиновьева не было прежней силы, власти и былого влияния. Поэтому они прибегали к извечным методам борьбы в подобных ситуациях: распространяли нелепые слухи по подводу недостатков, просчетов и ошибок ЦК ВКП(б), собирались на квартирах отдельных оппозиционеров и рассуждали, рассуждали, рассуждали…