1923

Целоваться она совсем не умела, но потом обмякла и уже не сопротивлялась. Он снял с неё юбку. Под ней не было ничего, только светлый, ещё детский пушок. Николай провёл руками по бёдрам, чувствуя, как она дрожит . Руки вдруг потянулись куда-то вниз, но потом опали. Она покорно лежала, только из под век опять поползли слёзы, скатываясь куда-то вбок. Николай скинул одежду и лёг. Девочка вздохнула, принимая вес его тела. Он потянулся, готовый, и прикоснулся к ней. Она напряглась, и зашептала: «не надо, пожалуйста, не надо, миленький». Николай осторожно приподнял её голову и снова поцеловал. Потом отпустил, и приподняв ноги, резко вошёл в неё. Девочка дернулась и всхлипнула. Рот задрожал и дорожки слёз снова поползли к вискам. Но Николая уже захватило высокое напряжение конца. Он ещё более плотно прижался к ней, чувствуя её податливость и покорность и кончил резко и быстро.

Девушка плакала, когда он обессиленный, откинулся на кровать. Николай прижал её к себе, снова шепча что-то непонятное. Елену била дрожь, но он всё целовал её, пока не почувствовал, как она начинает отвечать, как её тело, напряжённое и дрожащее, начинает тянуться к нему. Он взял её снова. «Милый» - прошептала она и наконец-то погладила его.

Глава 4.

Он проснулся в пять. Уже рассвело, и птички начали своё чириканье, очень напоминавшее трели звонка в его московской квартире далёкого будущего. Он похмыкал, пытаясь разобраться в мыслях, но дальше тривиального «и чёрт с ним» дело не пошло. «Мы жили тогда на планете другой» - вот и всё. И прав был классик - война всё спишет. А нравы тут весьма и весьма патриархальны. Из противозачаточных средств - разве что аборт.

Елена, измученная прошедшей ночью, спала рядом. Она была красива необычной для этих мест красотой. Сколько Николай вчера не смотрел, в Москве всё таки преобладали типичные комсомолочки с плакатов 30 годов - деревенские девки, по типу актрисы, которая играла в «Холодном лете 53 года». Всё при них - в общем, по Чернышевскому - красота должна быть функциональна.

Поэтому и Ленка видать доходила до меня нетронутой. Не в масть шла - худосочная слишком на фоне местных красавиц. Ну да ладно. Мне же лучше. Он погладил девчонку, чувствуя, что начинает возбуждаться. Рука прошла по лицу, скользнула к груди. Лаская её, он левой рукой приподнял голову и осторожно поцеловал в краешки губ. Она открыла глаза и чуть улыбнулась. Николай улыбнулся в ответ и поцеловал уже всерьёз.

Потом они лежали, и Николай просто смотрел на неё. Они почти не говорили ночью, да и сейчас слова как-то не находились. Просто было хорошо и спокойно.

— Ну, я пойду - шепнула она, делая попытку выскользнуть из под его руки.

— Хорошо. Вечером придешь ?

— Приду.

Елена стала одеваться, впрочем с её набором одежды это было не сложно. Николай тоже поднялся, и подойдя к пиджаку, достал из портмоне деньги.

— Купи себе что-нибудь из тряпок. Так, чтоб в ресторане было комфортно. Может поужинаем вечером, если успеем.

Она покраснела, но деньги взяла. Вот и хорошо - подумал он целуя её на прощанье.

К восьми тридцати он пошёл столу. Там уже был Петюня, а на столе стоял чай и какие-то бутерброды. Раскрытые «Известия» отражали высокий накал политической жизни.

— Надо бы нам зонт купить - сказал Николай, глядя на низкие тучи, закрывающие небо. А то под дождём скакать совсем невесело будет. И, кстати, мне бы нужен партийный наряд - куртка, френч, галифе. А то я как белая ворона. И кобура нужна. Боковая, а то рву карманы.

— Купим - ответил Петя - За зонтом надо в ГУМ, а остальное я к вечеру принесу. Вот только с кобурой пока не знаю, но я поспрашиваю. Как у Вас дела-то?

— Дела у меня хорошо. Потихоньку двигаемся. Вот ещё. Нам бы с тобой связь держать надо. У тебя телефон есть?

— Нету.

— А кого - ни будь с телефоном ты знаешь?

— Барышня одна в учреждении работает. У неё телефон есть.

— Тогда так. Ты мне даёшь номер, я звоню и оставляю для тебя информацию. Ты раз в два часа даме перезваниваешь и всё узнаёшь. Если я информации не оставил, значит ты свободный до следующего звонка.

Он уже допивал чай, когда в дверь вошёл дворник, игравший в учреждении роль охранника и, понизив голос, сказал

— Николай Эдуардович, - Вас там спрашивают. На моторе приехали.

Николай поднялся .

— Всё, Петечка. Делай что поручено, вещи закинешь в комнату.

У ворот стоял автомобиль, марку которого он определять даже не пытался. Кивнул шофёру и сел на заднее сидение. Вопреки представлениям, машина мягко завелась, и подпрыгивая на рытвинах, поехала к набережной. У ЦК они были минут через пять. Шофёр поставил автомобиль, что-то сказал охраннику с винтовкой и повёл Николая в неприметный подъезд со стороны Ильинки.

В комнате за столом сидели три человека. Короткова Николай знал, остальные были незнакомы. Он представился и подошёл к столу.