192 избранные страницы

Стойте - кажется, я придумал! Но это - ваш последний шанс. Сейчас, вы знаете, народ в Израиль уезжает, но это - целое дело: ОВИР, анкеты, паспорта, билеты... И потом, самое главное - для этого обязательно надо быть евреем... А вы организуйте конкурирующую фирму по заброске. Ну, через свои окна в границе - бывших коллег подключите... И никакой дискриминации по национальному признаку - да к вам православные толпой повалят!

Представляете: официально - всякие мучения, а у вас - со всеми удобствами! Ночью летит самолет без опознавательных знаков, летчик говорит: "Под нами - Тель-Авив". И вы: "Абрам Соломоныч, пошел!.." И он затяжным... Кто? Да русский, конечно, это у него кличка такая: "Абрам Соломоныч"...

Что, нравится? Ну идите, действуйте. Ну что еще? Господи, ну что вы так далеко заглядываете? Русских - сто миллионов, когда еще они кончатся! А кончатся - я не знаю, на татар перейдете... Не бойтесь, на ваш век хватит!..

В Разливе...

Сказать вам, что в настоящее время я живу в сумасшедшем доме, - это значит ничего не сказать... Потому что сегодня любой дом - сумасшедший. Я вам больше скажу: сегодня такая жизнь, что вместо любого адреса, скажем "Тверская, дом 17" спокойненько можно писать - "Тверская, сумасшедший дом семнадцать"...

И все у нас было как у людей - никаких там эксцессов, никто Македонским или Наполеоном не прикидывался, потому что у нас публика в основном образованная, все знают, что Наполеон - это торт... А уж тортом прикинуться - это вообще последнее дело...

Правда, была в женской палате одна дама... Ее как-то ночью из-под санитара Василия вытащили... Она при этом кричала, что она - Анна Каренина, а Василия приняла за паровоз, вот под него и легла... А Василий при этом делал так: "У-у, чух-чух-чух...".

Но до скандала не дошло. Вася объяснил, что применял к пациентке метод щадящей психотерапии. Это когда, если кто кем-нибудь прикинется, ему морду не бьют, а щадят - кивают и всячески подыгрывают...

И все у нас было тихо, пока не пошли в наш сумасшедший дом косяком бывшие партработники. Свихнулись-то они давно, сразу после отмены руководящей роли КПСС. Но, видно, какое-то время еще держались, надеясь, что старое назад вернется. А когда поняли, что шиш им с маслом, - тут они окончательно мозгами и поехали...

В среду к нам в палату Ленина привезли... У нас уже были свой Каменев, свой Дзержинский, а Ленина еще не было...

Мы, дураки, конечно, обрадовались. Но вы нас тоже поймите - ну что нам этот Дзержинский? Он или обои ест, или стоит два часа у умывальника в туалете и всех подслушивает. А если увидит, что его засекли, сразу воду включает, мыло берет и приговаривает: "У чекиста должны быть чистые руки..."

Нет, конечно, с Лениным вроде как веселей стало...

Ну, что сказать про него? Нас из третьей палаты часто спрашивают: какая у Ильича главная черта? И я всегда отвечаю: "Простота. Прост, как правда..."

Когда санитар Василий привел его к нам, он поздоровался со всеми запросто, за руку, а с Урицким даже за ногу, тот в это время на люстре висел, качался...

Подошел ко мне:

- Ленин, Владимир Ильич...

- Очень приятно, - говорю. - Давно это у вас?

- Да месяца три, - отвечает. - Смотрю - лысеть начал, бородка пошла, закартавил... А вы здесь с чем, батенька?

- А что я? - говорю. - Я-то нормальный, я-то случайно тут.

- Понятно-понятно, - Ленин говорит. - Ваша как фамилия?

- Моя - Зиновьев, - отвечаю.

Тут санитар Василий ему газеты принес.

- Товарищ Василий, - Ленин спрашивает, - это что, вся пресса? А где же черносотенные издания?

И Василий в соответствии с щадящей психотерапией стал выкручиваться, говорить, что в следующий раз обязательно, а Ленин его чехвостил за нерадивость...

Но тут в палату заглянул какой-то тип в женском платье.

- Керенский? - встрепенулся Ленин и тут же нахлобучил парик и достал документы на имя немого финского батрака...

- Да нет, - сказал тип в платье, - я просто "голубой"...

Но Владимир Ильич - не дальтоник какой-нибудь, он видел, что платье на мужике не голубое, а вовсе розовое, заподозрил обман и решил на всякий случай скрыться от ищеек Керенского...

Ленин вытащил свою кровать на середину палаты, сделал из простыни шалаш, юркнул в него, а мы всей палатой напрудили вокруг - получился Разлив... И мы с Дзержинским по очереди плавали к Ильичу на ночных суднах...

Вышколенный медперсонал в соответствии со своими щадящими методами сквозь пальцы смотрел на наши штучки, тем более что Ленин до поры до времени тихо сидел себе в шалаше, никого не трогал, и няньки, разнося завтрак, по утрам подходили ко мне или к Дзержинскому, протягивали тарелку, подмигивали и говорили: "Отвезите Ильичу..."

Каждый раз, когда мы подплывали, Ленин выскакивал из шалаша, как кукушка из часов, и спрашивал:

- Ну, не созрела еще революционная ситуация?