1917 год. Распад

Это был сильный человек с задатками хорошего организатора, который должен был стать эффективным преемником Шуваева. 7 (20) января 1917 г. он представил императору свой первый доклад по министерству¹⁶. Так же, как и его предшественник, Беляев имел опыт сотрудничества с общественными организациями и не намерен был отказываться от использования их возможностей. Более того, почти сразу же после вступления в должность он заявил, что считает совместную работу с Земгором и ЦВПК необходимой¹⁷. Однако это ему не помогло: Беляев попал под критику либералов сразу же после своего назначения. Министр попросту не успел добиться сколько-нибудь значительных результатов.

Планы дворцового переворота открыто обсуждались в столице, и некоторые из участников заговора, предполагаемого или реального, обсуждали его перспективы даже с иностранными дипломатами¹⁸. Представитель британской военной разведки в Петрограде подполковник Самуэль Хор 20 января 1917 г. отправил в Лондон свой анализ сложившейся в России ситуации и возможных выходов из нее: «По моему мнению, возможны три варианта развития событий. Дума или армия могут провозгласить Временное правительство. Я сам не думаю, что это произойдет, хотя эти события гораздо ближе, чем можно себе представить (подчеркнуто мной. – А. О.). Во-вторых, император может отступить, как он отступил в 1906 году, когда была установлена Дума. В-третьих, все может продолжать дрейф от плохого к худшему, что и происходит сейчас. Вторая и третья альтернатива кажутся мне наиболее возможными, и из этих двух, по моему мнению, наиболее вероятной является третья»¹⁹.

Английскому разведчику вторит русский офицер, тесно связанный с кружком Гучкова: «Город был полон слухов о заговорах, о готовящемся восстании. Шло брожение в гарнизоне Петрограда. Недавнее убийство

Распутина явно говорило, что надвигаются серьезные события»²⁰. Особенностью сложившейся ситуации Хор считал усиление влияния армии, к лидерам которой впервые за время войны обращаются с предложениями активизации своей позиции деятели общественного движения как частным образом, так и через различные организации. Этот анализ хорошо соотносится с оценкой политического положения в России в конце 1916 – начале 1917 г., данной генералом В. Н. Воейковым. Он перечисляет пять центров «революционного брожения», которые я бы предпочел назвать центрами политической оппозиции: 1) Государственная дума во главе с М. В. Родзянко; 2) Земский союз во главе с князем Г Е. Львовым; 3) Городской союз во главе с М. В. Челноковым; 4) Военно-промышленный комитет во главе с А. И. Гучковым (необходимо отметить, что в Англии эта фигура была хорошо известна: «Таймс» еще в 1915 г. называл его «русским Ллойд-Джорджем» и сравнивал ВПК с Министерством боеприпасов); 5) Ставка во главе с М. В. Алексеевым²¹. Бывший начальник ГУГШ и доверенное лицо Алексеева генерал Палицын также был склонен возлагать часть вины за случившееся на Государственную думу, Совет и Генеральный штаб, которые, на его взгляд, совершили массу непростительных ошибок²². Представляется, что лидер ВПК действовал довольно осознанно и последовательно.

Гучков имел все основания быть недовольным: правительство неизменно сокращало финансирование ВПК, не справлявшегося со взятыми заказами. Если с середины 1915 до 1 февраля 1916 г., то есть за 8 месяцев, механический отдел ВПК получил заказов на 129 млн руб., то за 12 месяцев, с 1 февраля 1916 по 1 февраля 1917 г., сумма заказов этого отдела составила только 41 млн руб. Чем хуже шли дела у комитетов, тем агрессивнее становились их требования смены политического курса и «ответственного министерства»²³. В первом номере печатного органа ЦВПК за 1917 г. была опубликована статья «Итоги деятельности военно-промышленных комитетов за 1916 г.», в которой утверждалось, что работа идет очень успешно и была бы гораздо более успешной, если бы ее не тормозила бюрократия. Автор отчета К. Клопотов ставил под вопрос устоявшуюся уже тогда цифру выполненных комитетами заказов – 2–3% от общего объема – и утверждал, что она гораздо выше – от 50 до 100 %. Вывод был очевиден: правительство мешает мобилизации русской промышленности²⁴. Очередной виток борьбы Гучкова за ее интересы происходил на фоне забастовочной активности в столице, основной причиной которых сам ЦВПК склонен был считать… слухи²⁵. Минский губернатор князь В. А. Друцкой-Соколинский, приехавший в столицу 4 (17) декабря 1916 г. на праздник училища правоведения был шокирован атмосферой и настроениями Петрограда. «Впервые я ощутил, – вспоминал он, – возможность катастрофы. Войной в Питере буквально никто не интересовался. Все были утомлены сверх меры. Все обмякли, и все на почве экономических затруднений и продовольственных лишений. Все роптали, все негодовали, и, главное, все сплетничали и все злословили»²⁶.