1917 Февраль ↔ Октябрь. Две революции — два проекта

Мировоззренческий и политический раскол народа и власти порождает центробежные тенденции — распад страны на множество уездов и республик. России удалось пережить катастрофу революции и собрать свои земли и народы, потому, что за десять лет до 1917 г., была начата работа по созданию центральной мировоззренческой матрицы и технологии сборки обновленного народа России — который позже назвали советским.

Кроме расхождения народа и государства произошел еще тяжелый раскол: из народа в дореволюционной России была исключена, помимо чиновников, возникшая в процессе модернизации особая группа — интеллигенция. Причины этого обоюдного разделения (при всем народопоклонстве русской разночинной интеллигенции) — очень большая тема, одна из главных в русской философии начала ХХ века. А. Блок написал в статье «Народ и интеллигенция»: «Народ и интеллигенция — это два разных стана, между которыми есть некая черта. И как тонка эта черта между станами, враждебными тайно. Люди, выходящие из народа и являющие глубины народного духа, становятся немедленно враждебны нам; враждебны потому, что в чем-то самом сокровенном непонятны».241

Тогда Россию спасло то, что подавляющее большинство населения было организовано в крестьянские общины, а в городах в трудовые коллективы. Они начали сборку будущего советского народа в рамках самоорганизации. Как любая большая система, народ может или развиваться и обновляться, или деградировать. Стоять на месте он не может, застой означает распад соединяющих его связей. Матрицу для пересборки народа пришлось достраивать в Гражданской войне, когда альтернативные проекты проверялись абсолютными аргументами.

После Гражданской войны основная масса чиновников и интеллигенции рекрутировалась уже из тех, кто прежде принадлежал к «трудящимся». Более того, в массе своей госаппарат был заполнен бывшими командирами Красной армии, выходцы из крестьян и средних слоев малых городов центральной России. Как пишут, здесь исторически сформировался «специфический социокультурный элемент и самостоятельный культурно-антропологический тип человека в рамках русского этноса, который нельзя считать ни интеллигенцией, ни пролетариатом. Они были настроены очень сильно против дворян и выступили против Белого движения осенью 1919 года».242

О роли этой части народа сказано: «В конце Гражданской войны Красная армия, составлявшая 5 млн. человек, превратилась в основной канал набора в большевистскую партию. Ветераны Красной армии образовали костяк советской администрации. Представители нового поколения гражданской войны из провинций сформировали новый растущий элемент в партии. Сталин мог уверенно опереться на новое поколение гражданской войны родом из провинций».243

Важным условием было и то, что для этой работы с 1905 г. была приспособлена организационная структура — партия большевиков. Ю.В. Ключников, редактор журнала «Смена вех» (в прошлом профессор права Московского университета, а во время Гражданской войны министр иностранных дел у Колчака), объяснял эмиграции (1921), что большевики — «и не славянофилы, и не западники, а чрезвычайно глубокий и жизнью подсказанный синтез традиций нашего славянофильства и нашего западничества».244

Соединение русского славянофильства и русского западничества, крестьянского коммунизма с эсхатологической идеей прогресса придало советскому проекту большую убедительную силу, которая привлекла в собираемый советский народ примерно половину старого культурного слоя (интеллигенции, чиновничества, военных и даже буржуазии). Так проект революции стал и большим проектом нациестроительства, национальным проектом.

Важный признак: быстрое увеличение в СССР числа межэтнических браков — один из главных инструментов сборки больших наций. В 1925 г. русские мужчины в европейской части РСФСР заключили 99,1% однонациональных браков, а в 1959 г. семьи с супругами разной национальности составляли в СССР 10,2%, а в 1970 г. 14% (на Украине 18-20%).

Именно в Гражданской войне народ СССР обрел свою территорию (она была легитимирована как «политая кровью»). Территория СССР уже в 1920-х гг. была защищена хорошо охраняемыми границами. И эта территория, и ее границы приобрели характер общего национального символа, что отразилось и в искусстве (в том числе, в песнях, ставших практически народными), и в массовом обыденном сознании. Особенно крепким чувство советского пространства было в русском ядре советского народа.

В населении СССР возникло общее хорологическое пространственное чувство (взгляд на СССР «с небес»), т.н. «общая ментальная карта». Территория была открыта для граждан СССР любой этнической принадлежности, а границу охраняли войска, в которых служили юноши из всех народов и народностей СССР. Все это стало скреплять людей в советский народ.