1917: Да здравствует император!

– Солдаты! Шпионы и провокаторы толкнули вас на измену своему долгу, на измену присяге и на измену Отечеству. Я говорю так, потому что толкнули вас на это преступление перед государем и Родиной немецкие агенты, которым выгоден мятеж в столице России. Мятеж в Петрограде обезглавит страну, и она, по мнению наших недругов, потерпит поражение в Великой войне. Не будьте мерзавцами и предателями, палачами своего Отечества, оставайтесь честными и верными присяге русскими солдатами!

Полковник сделал паузу и отчетливо произнес:

– Все, кто готов прекратить мятеж, может вернуться в казармы, и я, полковник Кутепов, начальник сводного карательного отряда города Петрограда, обещаю вам, что вас не расстреляют.

Солдаты радостно загомонили.

– Однако…

Собравшиеся – и те, кто стоял в строю, и те, кто стоял отдельно толпой – замерли в ожидании дальнейших слов полковника.

Кутепов выдержал драматическую паузу и завершил мысль:

– Однако дело каждого из вас будет рассмотрено отдельно, и суд определит степень вашего участия в мятеже и личную вину каждого. Но повторяю: вас не расстреляют, я вам это обещаю.

Солдаты вновь зашумели, но мощный голос полковника опять перекрыл гомон и заставил всех замолчать:

– Те же из вас, кто хочет полного прощения за участие в мятеже…

Над Литейным установилась тишина, нарушаемая лишь отдаленной стрельбой. А Кутепов повысил голос, громко и четко заговорил так решительно, как будто отдавал приказы:

– Итак, кто хочет прощения за участие в мятеже, тот не сможет отсидеться в своих теплых казармах, объявив нейтралитет. Никакого нейтралитета! Нейтралитет – это неисполнение приказа, это нарушение присяги и измена! Полностью прощены будут лишь те, кто вспомнит о том, что они – верные долгу и присяге солдаты Русской императорской армии! А потому я повторяю – кто останется на улицах, будут считаться мятежниками, а мятеж будет подавлен любой ценой. Это я вам обещаю! Те, кто вернется в казармы – не будут расстреляны, но понесут наказание соразмерно своему участию в мятеже, но с учетом раскаяния их не расстреляют. И это я вам обещаю. Те же, кто верен государю, долгу и присяге, будут полностью прощены и займут места в нашем строю и будут беспрекословно выполнять приказы мои и ваших командиров. Каждый должен решить для себя. На размышления у вас будет десять минут.

Полковник сделал короткую паузу, оглядывая строй и вглядываясь в их лица, подмечая всю ту гамму чувств, которую испытывали сейчас стоящие перед ним. Всю эту смесь растерянности, отчаяния, азарта, решимости, недовольства и откровенного неповиновения. Видя все эти чувства и желания, Кутепов тем не менее чувствовал, что большинство все же растеряно, не знает, как правильно поступить, и откровенно запуталось в происходящих в городе событиях. И если появится тот, кто продемонстрирует силу и решимость, тот, кто возьмет на себя ответственность, кто поведет их за собой, то они пойдут и будут выполнять приказы. Какое-то время. А вот насколько долгим будет это самое время, целиком и полностью зависит от твердости и воли их командира. А с командирами у них, судя по всему, не все так хорошо, как хотелось бы. Ну да ладно, с командирами определимся позже, решил Кутепов и подвел итог:

– Кто желает прощения и идет со мной – идут строиться в том дворе. Объявившие нейтралитет – возвращаются в свои казармы ждать суда. Мятежники остаются на улицах и ждут пулю. Повторяю: на размышления десять минут. Время пошло. А для того, чтобы вам лучше думалось, спешу вас всех обрадовать: в Петроград прибывают несколько корпусов с фронта, в том числе и фронтовые полки лейб-гвардии, полки, знамена которых вы опозорили. И подумайте над тем, что сделают гвардейцы-фронтовики с теми, кто останется на улице…

– Товарищи! Он все врет! Не слушайте его! Вас всех расстреляют! – вдруг заверещал какой-то чернявый господин в штатском. – Только революция…

Громкий выстрел оборвал кричавшего, и тот с дыркой во лбу и удивлением на лице упал навзничь на снег.

– А шпионов и провокаторов мы будем расстреливать на месте. Это я вам тоже обещаю.

И полковник Кутепов, пряча свой наган в кобуру, развернулся и твердым шагом пошел в сторону тех дворов, где уже стояли в строю и ждали его слова солдаты лейб-гвардии Литовского полка.