1917: Да здравствует император!

– Итак, чем могу быть полезен, ваше высочество?

Решительно перехожу в атаку, понимая, что в любую минуту меня могут начать искать по всей Гатчине. И если «надежный отряд для охраны» окажется на аэродроме до моего вылета, то не факт, что я вообще куда-либо смогу полететь.

– Александр Матвеевич, мне нужен от вас приказ полковнику Горшкову на самый срочный вылет аэроплана «Илья Муромец» и, соответственно, команда на немедленную его подготовку для дальнего перелета.

Генерал выжидающе смотрит на меня, но, не дождавшись подробностей, уточняет:

– Дозволено ли мне будет поинтересоваться целью полета и причинами, которые послужили причиной такой спешки?

– Это вопрос государственной важности и безопасности государя императора. Беру на себя всю полноту ответственности, настаивая на таком полете.

– Понятно. – Кованько делает неопределенный жест, могущий означать все что угодно. – Позвольте спросить, что или кого нужно доставить и куда?

– Меня в Ставку, и срочно!

Собеседник удивленно на меня воззрился, а затем покачал головой.

– Прошу меня простить, ваше императорское высочество, но я не имею права исполнить ваше желание, равно как и вы, ваше высочество, не имеете права этого от меня требовать.

Вот тебе и раз! Я пару секунд пытался прийти в себя от такой наглости. Да, мой прадед и генерал давние знакомцы, часто бывали друг у друга в гостях, да и жены обменивались визитами, но, да, я не был ему прямым начальством и формально ничего приказывать не мог. И все же, как-то не ожидал я получить такую отповедь моему-то высочеству!

– По какой причине?

Генерал спокойно ответил:

– Причина вам хорошо известна, ваше высочество. Есть высочайшее повеление, которым государь прямо запрещает совершать любые полеты с членами императорской фамилии на борту. Вы наверняка помните скандал, связанный с делом о катании великой княгини на аэроплане.

Твою же мать! Действительно, память прадеда мне услужливо предоставила эту информацию, которую я совершенно упустил из виду в процессе бега. Или побега? И что теперь делать прикажете? Наземные пути ухода закрыты, воздух также, как оказалось, для меня закрыт.

– Александр Матвеевич, можно ли в это поверить? Какие катания? Здесь не увеселительная прогулка! Идет война, в столице беспорядки, в стране заговоры, государь в опасности, а вы толкуете о каких-то совершенно немыслимых вещах!

Но Кованько был непреклонен и сухо ответил:

– Прошу простить, ваше императорское высочество, но высочайшее повеление не отменялось, и никаких исключений или особых условий там не оговорено. Ни один пилот не полетит с великим князем на борту, да и я не позволю это сделать. Безопасность членов императорского дома превыше всего. Вы прекрасно знаете, что даже полевой генерал-инспектор императорского Военно-воздушного флота великий князь Александр Михайлович не сможет подняться в воздух на аэроплане. Так что об этом не может быть и речи при всем моем безмерном уважении к вашему императорскому высочеству. Если дело срочное и действительно государственной важности, то я могу дать разрешение на такой полет, но при условии, что вы сами не полетите.

– Это невозможно. Лететь должен я лично.

– В таком случае, ваше высочество, нет ничего проще. Свяжитесь по телеграфу с государем, и пусть он даст добро на ваш полет. Аэроплан будет немедля предоставлен в ваше полное распоряжение.

Да уж, прекрасный «компромисс», ничего не скажешь! Совершенно очевидно, что если даже я добьюсь прямой связи с Николаем Вторым, то никакого дозволения от него я не получу. Хотя бы потому, что он решительно не желает меня видеть. А скорее мой запрос на телеграфные переговоры просто попадет к генералу Алексееву, и я просто получу формальный отказ от имени императора. Отчаянно начинаю новый штурм, уже не очень надеясь на успех. Но выбора нет – или через «флажки» прыгать, как загнанный волк, или пить кофе и сдаваться охотникам из «охраны Родзянко».

– Генерал, в империи заговор. Это ни для кого давно не является секретом, и для вас тоже. И не знать этого вы не можете. Не перебивайте меня, будьте добры!

Генерал и не перебивал, но мне нужно было избавить его от необходимости делать бессмысленные, но обязательные в таком случае верноподданнические заявления, что он, мол, никогда, и даже всей душой верен, и все такое прочее. Мне сейчас совершенно не до пустого сотрясания воздуха. Мне нужно положительное решение моей проблемы. Даже если мне придется захватить самолет и угнать его в Швецию. Или куда там сейчас террористы угоняют? Да хоть куда!

– Наверняка вам также известно о том, что в этих всех великосветских разговорах мне отводится роль регента империи, в случае если государь отречется от престола в пользу цесаревича. По замыслу, я должен был играть свою роль, чтобы втереться в доверие. Я узнал многое за это время, а сегодня получил совершенно проверенные сведения об истинных планах заговорщиков.

Кованько молча на меня взирал, никак не комментируя мои слова. Я напирал: