Читаем 1894 полностью

Гусев отвернулся, закрыл глаза, и в который раз принялся обдумывать предложение казака. Утром, на разминке у ручья, он встретил "старого знакомого". Приказный Рябой специально нашел случай поговорить наедине.

- Здравия желаю, вашбродь!

- Кто таков?

- Приказный Ехим Рябой, вашбродь! Неужто, Вы меня совсем не помните? - разочарованно спросил казак.

- Сильная контузия, - озвучил официальную версию Гусев.

- Дозвольте, вашбродь, обратиться с просьбой!

- Чего тебе, приказный?

- Я тогда..., когда князь в засаду залез, был с вами, вашбродь, - забросил удочку казак.

- "Следствие закончено, забудьте", - грустно процитировал Гусев.

- Вот и вахмистр орет: "Чтобы слова не слышал про ту вылазку, свиняча ты морда, кобыляча срака, мать твою...". А полсотни казаков в плену? Это как? Это по-божески, вашбродь? Да мы с Вами еще в турецкую!!!

- А расскажи-ка мне Ехим всё с самого начала, - заинтересовался Гусев.

- Выехали мы на ту вылазку рано утром. Князь ругался, что разбудили "ни свет, ни заря", а Вы улыбались. Обычно так, только глазами, ну я-то сразу вижу, не первый год с Вами, вашбродь. Навстречу нам казак с ночной рыбалки, зипунок раскрыт, грудь седая, через плечо в сапетке шамаек ташит...

- Начни с засады, - оборвал Гусев казака.

- С засады, значит, - обиженно проворчал Рябой.

- С засады! - подтвердил Гусев.

- Там, у горы, место для засады удобное. Потому мы осторожно так едем, а князь норовит вперед ускакать. Я ему и говорю: "Вы, вашбродь, не мельтешили бы зазря. А то коня свого притомите, да и сами замучаетесь. А абреков мы всё одно не упустим. У меня глаз..."

- Рябой!

- Я, вашбродь!

- Ближе к делу! Там была засада?

- Я об том же. Вы сразу учуяли её, засаду ту. У вас на опасность нюх, прости господи. А татары, ну как малолетки, сховавсь у кустов. Пару залпов и в шашки их, думаю,... вы уже приказ отдали, а князь как рванет, за ним вахмистр, а татары их арканами..., вот, значит, так.

- И мы выкупили князя вместе с вахмистром?

- А то. Нет. Вы скомандовали атаку, - растерянно произнес Рябой.

- Даже так?! Много казаков погибло?

- Там такая свалка была. Не знаю. Нынче татары просят выкупить тридцать восемь душ, - растерянно произнес казак и замолчал.

- Дальше то, что было?

- Мне, вы, вашбродь, приказали князя увезти. Вахмистр за мной увязался. Вы шестерых зарубили, вот те крест. Мы отъехали, оборачиваюсь, смотрю, а татарва вашему вороному в морду с двух стволов залпом. Он как сиганет в овраг, и вас с собой утащил, а там саженей сто. Все остолбенели, абреки казаков и повязали.

Гусев задумался. Отношения казаков и горцев были своеобразны. Они уважали друг друга, но презирали русских солдат и русских мужиков. Для них солдат или мужик - это дикое и презренное существо, которых казаки презрительно называют шаповалами. Внешностью, одеждой, оружием, лошадьми казаки и горцы похожи, казаки часто щеголяют знанием татарского языка, говорят между собой по-татарски. Казаки считают людьми только себя, на всех же остальных смотрят с презрением.

"Ничего с казаками в плену не случится. Зачем мне помогать им? Они секли нагайками моего прадеда, тамбовского крестьянина, топтали лошадьми его соседей", - подумал Гусев, и спросил:

- Что же родственники? Не собрали денег, не выкупили казаков? Полгода прошло.

- Полковник запретил. Приказал ждать, пока срок "действительной" не закончится. У нас полторы дюжины казаков находились в подготовительном разряде, их нельзя прямиком из плена в станицу отправить.

- Полковник не хочет никого из отряда в своем полку видеть. Понятно. Чтобы лишнего не болтали, - тихо процедил Гусев, и добавил, - Сколько осталось ждать?

- Почитай, год.

- Чем я-то могу помочь?

- Казаков держат в ауле, всего дюжина верст от границы. Через десять дней у татар праздник, лучшие джигиты покинут аул, отправятся в долину. Здесь, в крепости, служит дюжина станичников. Нам бы вместе на кордон? Я старшим пойду, - четко сформулировал свой замысел Рябой.

Целый день перед Гусевым стояло лицо "его старого сослуживца". Последняя надежда никак не гасла у казака в его черных глазах.

"Тот Гусев, наверняка, многим ему обязан. А долги нужно отдавать. Хоть свои, хоть чужие. Хоть друзьям, хоть врагам. Никому нет дела до моей мнимой контузии", - думал Гусев.

Формально, это было бы должностным преступлением, грозившим продолжением судебного дела для Гусева и неприятностями его кузену-полковнику. Казакам-станичникам нападение на аул могло сойти с рук, они часто вели себя слишком вольно. На другой стороне весов была честь настоящего штабс-капитана Гусева, и возможность поквитаться с князем и его холуями в штабе. Риск был большой, а результат сомнителен.

* * *

Перейти на страницу:

Похожие книги