1876

А он — с нашей стороны Атлантики». Бельмонт — «красивая горная вершина» — г родился с этой фамилией, правда в ее немецком варианте. Он еврей, а потому его положение в нью-йоркской иерархии несколько двусмысленно. Этот крупнейший магнат является представителем Ротшильдов в Америке, а поскольку он обладает тем, что Макаллистер именует словечком « стил», то его дворец и его приемы едва ли не конкурируют с теми, что устраивает Таинственная Роза.

— Но Каролина не желает их принимать у себя. Это так глупо, по-моему. — Миссис Сэнфорд позволила себе прямой выпад против нашей хозяйки. Она нравилась мне все больше и больше.

— Видимо, она хочет провести где-то разграничительную линию, — сказал я.

— Да. А получилось вот что: ее «круг» включает в себя наивозможно большое количество зануд, какое только может поместиться э этой обеденной зале. — Нет, ее прямота просто поразительна.

— Знаете, миссис Сэнфорд, вы кажетесь мне революционеркой.

— И вы таким станете, если задержитесь в этом городе надолго и будете бесконечно вращаться по одной и той же орбите. Вы только посмотрите на мужчин, прошу вас!

Я сказал, что уже обратил на них внимание.

— Уже полупьяные. Они выходят из своих контор, заглядывают в бар к Гофману или в собственный клуб, выпивают, затем приходят домой, снова пьют и ругаются с женами. Потом — вот они здесь, вожделеющие еды и выпивки, как буйволы водопоя.

В ее манере появилось нечто странное: она все время оглядывалась по сторонам; оживленность вдруг как рукой сняло.

— Нет, нет, Билл обычно воздержан. Но он обожает выходы, а я нет.

— В том числе и сегодняший?

— Вы как свежий атлантический бриз в теплице, мистер Скайлер.

Я был очень польщен и отвечал любезностями, пока нас на пригласили к столу.

Уорд Макаллистер, in loco Astoris [35]первой пригласил Эмму. Я шел последним, сопровождая повисшую на моей руке миссис Астор (Макаллистер передал мне устно, через дворецкого, все инструкции, касающиеся ритуала).

— А где мистер Астор? — спросил я, когда величественная особа мелкими шажками медленно вела меня через длиннющую обеденную залу.

— Во Флориде. — Название штата в ее устах прозвучало как место весьма подозрительное и не вполне пристойное. — Он там катается на лодке. И держит лошадей. Вы любите лошадей, мистер Скермерхорн Скайлер?

Я как мог изощрялся на эту тему. Впрочем, я старался изо всех сил и во время нескончаемо долгого роскошного обеда, поскольку оказался по правую руку от миссис Астор — эта честь была оказана мне, очевидно, как иностранцу.

Обеденная зала отделана чистейшим, тяжелейшим и невообразимо дорого выделанным золотом. Подсвечники, 'epergnes [36], посуда — все было из золота; даже розы (таинственные?), которые украшали стол, казались золотыми.

Но право забраться так высоко и поглощать такой великолепный обед следовало отработать. Поддерживать разговор с миссис Астор нелегко, потому что она наотмашь отвергает многие темы. Я, конечно, помалкивал о литературе. Пусть этим занимаются те, кому этот предмет по вкусу. Ей это явно не по душе. Она сочла своим долгом заявить, что в наши дни нет ничего такого, что стоило бы читать. Однако крайне любезно призналась, что ей понравились иллюстрации к моей статье про императрицу Евгению. В музыке она чувствует себя увереннее. Она видела и иногда даже слушала вторые акты всех великих опер. Живопись и скульптура? Только похвалы вещам, что украшают ее дворец.

Я отважно перешел к темам более серьезным. Я сказал, что вскоре собираюсь в Вашингтон. Хочу встретиться с президентом. Эта попытка произвести на нее впечатление была решительно пресечена.

—  Ясама никогда не была в Вашингтоне.

— Да и зачем вам отсюда уезжать, — глупо сболтнул я, подразумевая, что нет ничего лучше, чем вечно сидеть за этим обеденным столом, пока лакеи подливают в золотые бокалы «Шато Марго».

— Я езжу в Фернклифф, — заявила она. Так называется дом, который ее супруг воздвиг в Рейнбеке на Гудзоне. — И еще я бываю в Ньюпорте. У меня там коттедж. Вы и княгиня должны нас там навестить. Туда едут сначала поездом до Бостона. Затем пересаживаются в поезд, идущий на Фолл-ривер.

Вот, пожалуй, суть нашего разговора. В один из моментов она крепко меня прижала на тему нашего скермерхорновского родства; к счастью, ни разу не солгав, я сумел ее убедить в том, что мы и в самом деле кузен и кузина.

Поскольку обед длился три часа, я могу сказать, что знаю теперь миссис Астор настолько хорошо, насколько меня это вообще может интересовать. Справа от меня сидела миссис Сэнфорд; разговаривая с ней, хотя и урывками, я испытывал большое облегчение. Она точно знала, какому испытанию я подвергался, хотя ни разу не упомянула нашу хозяйку. Должен сказать, что она (видимо, по контрасту?) кажется мне ангелом здравого смысла и доброты; к тому же она мгновенно, а быть может, даже чересчур стремительно постигает суть — этим она удивительно похожа на Эмму.