183604

Строгая совесть является результатом нескольких причин: конституции конкретного человека (врожденной предрасположенности); опыта отказа от влечений, усиливающего внутреннюю агрессию; опыта любви, который делает невозможным проявление агрессии к родителям и обращает ее вовнутрь, передавая Сверх-Я. Поскольку культура повинуется эротическому влечению, повелевающему ей объединять людей во внутренне связанную массу, она способна достичь этой цели только путем постоянного усиления чувства вины.

Европейская культура XIX века с ее жесткими моральными нормами оказалась, по мнению Фрейда, слишком суровой. Ее прогресс обернулся колоссальным ущербом для счастья людей. Он сопряжен с необычайной склонностью к агрессии, направленной либо вовне, либо на себя. Более того, накануне фашистского нашествия Фрейд высказал опасение, что «если развитие культуры имеет столь далеко идущее сходство с развитием индивида <…> не стали ли некоторые культуры или культурные эпохи “невротическими”?» [127. С. 335].

Таким образом, увеличение безопасности и порядка достигаются в культуре посредством ограничения (в лучшем случае сублимации) влечений. Хотя человечество расплачивается за это неврозами, тем не менее поддержание культуры – в интересах человека, ибо бесконтрольные влечения, особенно агрессивные, губительны для него. Проблема заключается не в наличии культуры, а в необходимости ее совершенствовать. Фрейд выражает уверенность, что наряду с интеллектом и любовью, знания, предоставленные психоанализом, будут способствовать улучшению культуры, и подводит резюме: «Мне кажется, что роковой вопрос рода человеческого – это вопрос: удастся ли развитию культуры, и в какой мере, овладеть агрессивным и направленным на самоуничтожение влечением, нарушающим совместную жизнь людей?» [127. С. 338].

Фрейд оставил многочисленное эпистолярное наследие. Беседуя с Эйнштейном на тему «Почему война?» (1933 год), он обращается к проблемам власти и права. Право, по его мнению, возникает как власть объединившихся людей и, таким образом, навязывается отдельному человеку. Другой источник изменения права – культурные перемены в членах сообщества. Такое изменение совершается через попытку завоевать авторитет, апеллируя к определенным идеям. Подобная апелляция имеет смысл лишь если идеи отражают интересы большинства членов сообщества. История большевизма показывает, что заменить реальную власть властью идей не удалось, основной формой власти остается насилие.

В этой связи Фрейд напоминает, что влечения человека бывают двух основных видов: эротические, нацеленные на сохранение и объединение, и агрессивные, направленные на разрушение и смерть. Последние не только объясняют наличие войн, но и определяют их неизбежность. Фрейд называет пути предотвращения войны. Против деструктивного влечения должен быть «мобилизован» его противник – Эрос как сила, с одной стороны, рождающая отношения любви между людьми, а с другой – сплачивающая людей. Идеальным состоянием, по мнению Фрейда, была бы общность людей, подчинивших жизнь влечений «диктатуре разума». Ничто иное не способно вызвать столь совершенное и прочное единение людей, даже при отказе от эмоциональных связей между ними. Но, по всей вероятности, надежда эта утопическая.

Для Фрейда культурный процесс есть «процесс органический» и наряду с физическими изменениями он несет с собой также изменения психические. Среди психологических изменений два представляются особо важными: усиление интеллекта, который начинает подчинять себе жизнь влечений, и интернализация (смещение на себя) агрессивной наклонности со всеми ее благотворными и опасными последствиями.

Вторая мировая война сопровождалась не только разрушениями, но и постыдным возрождением ксенофобии. В свете возобновившегося преследования евреев в Германии Третьего рейха Фрейд мучительно старается ответить на ключевой для своей идентичности вопрос: как появились евреи и почему они навлекли на себя столь неизбывную ненависть? Этой драматичной теме посвящена одна из последних работ Фрейда «Человек Моисей и монотеистическая религия» (1939 год).