1812. Все было не так!

Двести-триста русских, заподозренных в поджогах, были казнены, но пожары продолжались с неослабевающей силой.

16-го от жара и летящих головешек стало невозможно находиться в Кремле, хотя он и не горел. Наполеону пришлось перенести свою главную квартиру в Петровский замок на Петербургской дороге. Он возвратился только 20-го, когда сильный дождь погасил пламя, сохранив всего лишь десятую часть города и те запасы продовольствия, кои сберегались в подвалах уцелевших домов. Впрочем, оные могли составить для неприятеля лишь весьма скудную помощь».

На вопрос о том, кто все это организовал, Роберт Вильсон отвечает так:

«В то время было удобно хранить молчание и приписывать самому неприятелю ужасное сие деяние, дабы возбудить противу него гнев народа; но, с другой стороны, не менее авантажной представлялась и собственная роль в глазах всего света, как героических патриотов.

Губернатор Ростопчин оказался в щекотливом положении. Он не мог ни отрицать сего дела, ни признаться в нем. Предыдущие заявления его о таковом намерении <…> увоз или уничтожение всех пожарных машин и средств, освобождение нескольких сотен преступников и составление из них шаек под руководством начальников – все это создает впечатление, что Ростопчин был зачинщиком и соучастником сего деяния».

* * *

На самом деле граф Ростопчин хотел сжечь Москву еще до вступления в нее французов – с тем чтобы такими крайними мерами ускорить развязку войны. Но, как ни странно, помешал Ростопчину в его планах… М.И. Кутузов.

Как мы уже знаем, он лишь 1 (13) сентября окончательно решил оставить Москву. Решившись же на это, он задумал оторваться от численно превосходившей его наполеоновской армии. А для этого ему нужно было, как пишет А.Г. Тартаковский, «не просто продолжать отступление, а отступать именно к Москве и через Москву, ибо лишь вступление сюда Великой армии вызвало бы задержку в ее наступательном порыве».

Мы же помним слова главнокомандующего: «Пусть идет на Москву»? Теперь смысл этих слов Кутузова о Наполеоне становится совершенно очевидным.

А сразу же после военного совета в Филях Михаил Илларионович сказал своему ординарцу А.Б. Голицыну:

– Вы боитесь отступления через Москву, а я смотрю на это как на Провидение, ибо она спасет армию. Наполеон подобен быстрому потоку, который мы сейчас не можем остановить. Москва – это губка, которая всосет его в себя.

Исходя из этого, становится ясно, что первоначальный замысел Ф.В. Ростопчина решительно противоречил планам М.И. Кутузова.

Е.Н. Понасенков в своей книге «Правда о войне 1812 года» четко объясняет, к чему могли привести замыслы графа Ростопчина:

«Наполеон, не задержавшись в сгоревшей столице, мог продолжить преследование русской армии или пойти на Петербург (такие планы у императора действительно были), в случае чего очередная отставка ему[Кутузову. – Авт.] была гарантирована. Поэтому-то Кутузов до последнего момента создавал видимость готовящейся обороны Москвы, о чем сообщал губернатору, которого на совет в деревни Фили просто не пригласили, а о сдаче столицы сообщили только в последние часы».

* * *