17,5

Что побудило ее сойти с поезда, было для нее не важно. Ведь и села она в поезд без особой к тому причины. И она и впрямь сошла с него на следующей станции. Но перед тем как попасть туда поезд долго скользил по кругу. Когда по прошлой станции промахнулись, и впереди появилась другая, Миле уже казалось, что она всю жизнь в поезде, и это веселая штука. Проводник сообщил, что на каком-то полустанке, который они давным-давно проехали, ее разыскивали по телефону. Мила ему в ответ лишь лучезарно улыбнулась: наконец-то дома починили телефон.

Все пассажиры в вагоне были серьезны и спокойно переговаривались. Но когда приближался цветастый городок на очередном круге, не дотягивающем до станции, многие начинали выбегать из своих купе и забегать обратно, раскачивая вагон. Они видели, что поезд опять на всем ходу промахнулся, и маленькое яркое городское пятнышко на зеленых лесных волнах уносило все дальше. Для Милы это объяснялось просто: машинисты делают такое по той же причине, по какой они поезда сталкивают между собой или литературно переезжают кого-нибудь пополам.

Вагоны снова набрали высоту, то есть дугу разворота, для очередного захода на посадку. Удачно. Поезд подергало, как будто паровоз, впереди вагонов, не совсем был готов к замедлению мелькания шпал, и то, что казалось сплошным потоком, было теперь отдельными поперечными полосками, через которые нужно было переступать или наступать с одной на другую, и трудно было не запнуться. Заляпанный солнечными пятнами потрепанный переплет вокзала остановился. И проводник выбежал из своего купе сообщить новость всему вагону: «Ну, что вы на это скажете?»

Мила сказала «Да». Ее путешествие изначально не было кругосветным, не было тяги намотать нить правильно – на круглый моток шерсти. Вместо планов построения маршрута приходили мысли тут же по пути, по ходу движения рамы купейного стекла, прикупить какую-нибудь внутри него картинно-уютную пивоваренку. Или винокуренку. То есть просто остановиться. Чего же проще? Она взяла и остановилась. Она пошла в это место жить этот день.

Это место начиналось ярко-красочными облупленными стенами, растущими друг из друга, обросшими душными цветниками под душным небом. Имелось море, имелось солнце, а всего остального имелось чуть меньше. Улыбающиеся люди ходили по веселым дням лета. Детские глаза, как и везде, смотрели светом честности и счастья.

Сразу уже ее присутствие бесспорно – уже все знают ее в лицо. Все хотели с ней познакомиться с первых строк ее приезда. Рассказали где пустые комнаты и показали пальцем. Комната понравилась: солнечные пятна там и сям. Она голыми пятками прыгала по лужам солнца на полу. Так она и ходила по комнате, в которую заселилась соседкой – к летнему воздуху. Морской ветерок высаживался с моря прямо в эти настежь окна. Далеко внизу на белой набережной совсем ранние люди переставляли четко видимые крошечные ножки своих игрушечных фигурок. Неизвестны фамилии пешеходов. С высоты Миленой комнаты были видны все морские волны. Сколько тысяч волн слились в волне, прежде чем она выбрасывается на берег и гаснет. В шуме моря почудилось море другое, немое и безымянное, которое может присниться, но не может отличаться от этого.

Мила только приехала и еще по сути ничего тут не видела, но уже решила посчитать тут всё перед отъездом, т.е. сразу почувствовала, что уезжает отсюда навсегда. Хотя вот только что присела тут с дороги. (Да, следует, наверное, сказать – она уехала из дома, чтобы научиться считать).

Перед ней целое окно этого мира. Распахнувшись в комнату, влетел изумленный свежий свет. Уже утро будит лежащее без шевеления море, на нем уже разливалось солнечное масло восхода. В начале сегодняшнего чистого стекла неба солнце вставало и сбивчиво и радостно – оно ежилось и грелось в своем личном утре. Ни солнце, ни небо, оба вдвоем, еще не протерли глаза в свою чистоту. В окне городок конфетной бумажкой лежал. Улочки в предрассветной лени ушиблены холмами, заямлены в зелени домишки. Под окном предчувствием утра оглохшая улица. Еще не проснулись, летние дни – веселые лентяи. Но времени нет, скоро больше света набежит. Торопясь поучаствовать в счастье, Мила вышла с полосами железнодорожной подушки на щеке и начала радоваться по цветному летнему пути. Вместе с улочкой лучисто-косой они поделили холода утра радостный испуг. И выдоха несмелый пар. Листья накопили алмазы. Поспеши приблизить к ним лицо, пока они по закону здешнего климата не отлипли в свет нового дня. К сверканью воздуха, к зеленым запахам подмешать ожидание воспоминания. Стой на мосту и подальше гляди. В желании расслышать все, что видят глаза.

Воздух дня прозрачно свеж, и небо и море – дивно чистая лазурь. По всем побережьям курортная атмосфера была на сезонном пике, а тут пляж обладал еще и интимной роскошью отсутствия толп курортников с их оплачиваемыми отпусками. При этом ей и в голову не пришло мокнуть самой в соленой воде. Стоило, кстати, посчитать и этот факт. Но ей и это в голову не пришло. Хотя на итоговую сумму, надо сказать, это никак не повлияло.