1661

Озадаченная загадочными словами Фуке, Луиза взглянула на него с недоумением:

— Что все это значит, господин суперинтендант?

Фуке окружила группа гостей, и, перед тем как уйти, он легким жестом дал ей понять, что ответить не может. Провожая его взглядом, Луиза почувствовала тревогу.

«Зачем он мне все это сказал? — размышляла она, нахмурив брови, обрамлявшие тонкой линией ее большие голубые глаза. — И что, собственно, он знает?»

Чья-то рука коснулась ее обнаженного локтя, отчего Луиза вздрогнула третий раз за вечер.

— До чего вы пугливы, дорогуша, — мягко проговорила Олимпия Манчини.

Луиза поклонилась, стараясь сдержать смущение, от которого у нее на лице, как она сама почувствовала, начала проступать краска.

— О чем только мечтают юные девы? — продолжала между тем Олимпия, присаживаясь рядом. — Может, поболтаем немного? Вы молоды и пока еще новенькая в нашем кругу, вот мне и захотелось поговорить с вами по-дружески. Двор — мир безжалостный, и понять его довольно сложно, поскольку он полон условностей и манер, больше похожих на ловушки для любого новичка. Лучше не рисковать, бросаясь в одиночку в этот омут, иначе недолго и обжечься… особенно от взглядов волшебных принцев, — бросила она нарочито равнодушным тоном.

Луиза насторожилась. Она ощущала взгляд Олимпии. Только бы ничем себя не выдать!

— Люди как времена года, — продолжала Олимпия, — они переменчивы и непостоянны. Лучше исходить из того, что друзей не бывает, за исключением тех, с кем у тебя общие интересы. Знаю, это может показаться печальным и циничным, ведь у вас девичье сердце, но с моей стороны было бы скверно вас не предостеречь.

Луиза почувствовала на запястье холодные пальцы Олимпии.

— Я хочу быть вашей подругой… я должна ею стать. Самой надежной, самой верной и самой полезной. Я готова хранить все ваши тайны и оберегать их. Хотя поверьте, они мне в общем-то безразличны, — вдруг сухо сказала она.

Луиза молча слушала, и от слов Олимпии ей стало совсем не по себе.

— Действительно, такой дружбе нет цены, — медленно проговорила Луиза, глядя Олимпии в лицо и стараясь, чтобы голос не дрогнул. — Только, боюсь, у меня нет средств заплатить за нее.

Олимпия задумалась на мгновение, потом ответила:

— Не будьте глупенькой. Меня интересует только то, что вы видите и слышите, не больше. Давайте просто поболтаем, и все.

— Тайны сродни духам, — сказала Луиза, освобождая руку. — Они превращаются в ничто, когда выдыхаются…

— Вот именно! — почти угрожающе воскликнула Олимпия, чувствуя, как ускользает добыча.

— …и я не могу отвечать только за себя. Позвольте передать ваши слова его величеству? — бросила Луиза, поспешив прочь, не дожидаясь ответа и удивляясь собственной дерзости.

— Проклятье! — процедила сквозь зубы Олимпия. — Она еще поплатится.

Добежав до сада, Луиза поднялась на террасу, едва не сбив с ног лакея с подносом. Свежий воздух, насыщенный благоуханием цветов, наполнил ее легкие. Она почувствовала, что вся дрожит.

* * *

Праздник заканчивался. Гости небольшими группами покидали дом суперинтенданта и шли вверх по аллее, вдоль которой с обеих сторон снова выстроились лакеи. Землю понемногу сковывала стужа. Покачиваясь в такт движению кареты, катившей по вязкой грунтовой дороге, не успевшей просохнуть после вчерашнего дождя, Луиза плотнее укутывалась в шаль. Рядом с ней дремала Ода, она все больше склонялась набок, и голова ее в конце концов легла на плечо Луизы. В ушах у Луизы отдавалось назойливое поскрипывание колесных ступиц. Прислушиваясь к нему, она старалась отвлечься, но никак не могла забыть встречу с Олимпией. Слова племянницы кардинала, казалось, прилипли к ее коже точно густое сливовое варенье, которым она когда-то лакомилась вместе с Габриелем. «Как же давно это было», — подумала она… Луиза вспомнила едва прикрытые угрозы в слащавых речах Олимпии, явно знавшей о ее связи с королем. Злонамеренные люди могут истолковать превратно их отношения и попрекать ее на каждом шагу, поэтому ей необходимо чье-нибудь могущественное покровительство, а заручиться им проще и безопаснее, если поверять покровителям все, что говорит и делает король.

Луиза спрашивала себя: может, лучше сказать «нет», чем вообще ничего не говорить? Как бы то ни было, молнии, сверкнувшие в глазах Олимпии, означали одно: иного выхода у Луизы нет.

— Завтра, увидимся завтра, — прошептала она, чувствуя, как ее одолевает сон.

Когда кучер пустил лошадей по дороге, пролегавшей через парижские предместья, и главная башня Венсенского замка скрылась за горизонтом, никакой шум больше не нарушал тишину внутри кареты, где царил полный мрак.

51 Сен-Манде, особняк Никола Фуке — воскресенье 10 апреля, после праздника