1661

Сидя взаперти в туалетной комнате, где его спрятала Луиза, Габриель услышал удалявшийся стук ее шагов по паркету. Юноша оказался в тишине. Комнатка с белыми стенами была маленькой, и убранство ее не блистало роскошью, кроме разве что изящной формы сидячей ванны да фаянсовой раковины, увенчанной большим зеркалом в раме позолоченного дерева. Увидев стул, Габриель приставил его к стене и взобрался, чтобы дотянуться до открытого слухового оконца под потолком, через которое в туалетную комнату проникал свет. Положив руки и подбородок на выступ, он увидел небо, а, поднявшись на цыпочки и чуть склонив голову, разглядел мощеный внутренний двор особняка.

«Только этого не хватало, — сокрушенно подумал Габриель. — Угодить в ловушку, и бог весть насколько. Только бы невеста Месье поскорее пришла в себя!»

Он собрался было оставить свой наблюдательный пост, но заметил, как двое лакеев бросились открывать створы широких ворот, пропуская карету, запряженную четверкой лошадей. Из кареты вышла дама и направилась к подъезду, скрывшись из его поля зрения. Габриель слез со стула, уселся на него и, чтобы скоротать время, принялся мысленно проигрывать первый акт из «Дона Гарсии».

* * *

Его упражнения прервал через несколько минут чей-то голос — отдаленный, но четкий. Габриель прислушался, пытаясь определить, откуда доносится голос.

— …сообщить вам вести незамедлительно, — говорила женщина.

Послышался шум шагов и передвигаемой мебели, потом какие-то слова, но Габриель их не разобрал. Ему почудилось, что он расслышал имя — Лавальер.

— …полагаете, он ждет, когда король примет решение? — проговорила женщина.

Женский голос сменился мужским.

— Решение! — резко сказал мужчина. — Слишком сильно сказано! Неужели мой братец способен принимать решения?

Узнав голос Месье, герцога Орлеанского, Габриель приник к стене, из-за которой, как ему казалось, доносились голоса. Заметив маленькую, искусно отделанную решетку, встроенную в плиточный пол, он понял, что благодаря свойствам акустики вентиляционная труба, наверняка связанная каким-то образом с дымоходом камина в одной из гостиных нижнего этажа, превратилась в своеобразный слуховой канал.

Между тем раздраженный мужской голос продолжал:

— Ваш дядюшка слишком хитер, чтобы предоставить ему право выбора. Разве у него был выбор в случае с вашей сестрой?

Последовало молчание, потом раздосадованный женский голос заметил:

— Разумеется, нет, монсеньор, но эта ниточка…

«Олимпия Манчини, — подумал Габриель, припомнив черты девицы, которую ему показывала Жюли на свадьбе Гортензии, — ну, конечно, это она, а сестра, о которой говорил герцог, — Мария, первая любовь короля. Вот только что здесь делает Олимпия?»

— Слух подтвердился, монсеньор, — продолжала Олимпия Манчини. — Кардинал отписал короне все свое состояние. Верно и то, что король отказался принять дар и вернул все дорогому моему дядюшке.

В наступившей тишине Габриель расслышал тяжелую поступь — наверное, брата короля. Шаги смолкли, как только опять зазвучал мужской голос:

— Что ж, ход дерзкий! Не каждый день кто-то дарит миллионы ливров. Кардинал воистину не перестает нас удивлять.

— Лично я усматриваю здесь чье-то влияние, совет. Наверняка и то и другое исходило от господина Кольбера. Последнее время он почти не покидает дядюшку, помогает составлять бумаги и теперь назначен главным составителем текста завещания. Вот еще одно доказательство его влияния: сегодня дядюшка все утро в страхе ожидал ответа короля, и это говорит о многом… Я думала, он стал серым от болезни, но стоило королеве-матери сообщить ему приятную весть, как дядюшка тут же преобразился, — значит, кардинал всерьез опасался, как бы государь не воспринял его дарственную буквально…

— Справедливости ради надо заметить, что хитрая задумка господина Кольбера привела к благоприятному исходу дела, и это не может не радовать: еще бы, ведь вы так и остались в числе наследников, как, впрочем, и я, если ваши сведения верны. И милостью моего братца доля каждого из нас весьма значительна. Надо же, испытывать его терпение три дня — целых три дня не давать ответа!..

В голосе Месье прозвучала насмешливая нотка:

— Сказать по правде, жест чисто королевский, и братец сделал его исключительно в силу своей роли!

Голос его стал серьезным:

— Однако не стоило тревожить кардинала, придумывая подобную уловку! Неужели его состояние действительно того стоит? Похоже на то.

— По-моему, его куда больше растревожил недавний пожар. И попытка его людей замять эту историю кажется мне довольно странной, — ответила Олимпия.

— Значит, вы верите слухам, что у него похитили какие-то бумаги?

— Я верю только тому, что слышала собственными ушами, когда на другой день он слег и бредил в полузабытьи — все твердил, что пожар не случайно совпал с пропажей или похищением каких-то вещей, которые ему очень дороги…