1661

Тишину нарушало только прерывистое дыхание кардинала. С торжествующим видом Кольбер наблюдал, как старик напряженно обдумывал его новое предложение.

Наконец кардинал вздохнул и положил свою ладонь на руку Кольбера, опиравшуюся на стол.

— Любезный Кольбер… — только и вымолвил он.

Разомкнув веки и посмотрев в глаза Кольберу, Мазарини спросил:

— А вы уверены, что он откажется? Ведь казна пуста…

— Я располагаю слухами, что господин Фуке замыслил пару дней назад взять новый кредит. И тем не менее. Разве король не столь же тщеславен, сколь и корыстен? Людовик XIV желает править, ваше высокопреосвященство, а это чего-то да стоит.

Изумившись его дерзости, Мазарини задумался.

— Что ж, рискнем, господин Кольбер, — решился кардинал. — Передаю себя в ваши руки. Обговорите с Розом положения, которые необходимо приписать к завещанию. Я подпишу, как только окрепнет моя рука.

Кольбер отвесил поклон и собрался было уходить, но кардинал удержал его:

— Нет, составьте все сами, Кольбер, так, чтобы ни одна живая душа не узнала. Кроме королевы — она сумеет уговорить сына.

Довольный Кольбер снова поклонился.

— К вашим услугам, ваше высокопреосвященство, — с важным видом ответил он.

— А потом обсудим брачные договоры Гортензии и Марии. Боже мой, — прибавил Мазарини, будто обращаясь к самому себе, — как же все это тяжело, как тяжко, Боже мой…

Дверь захлопнулась, и кардинал понял, что Кольбер оставил его.

23 Дворец Мазарини — понедельник 28 февраля, пять часов пополудни

— А там кто?

Жюли наклонила голову к Габриелю.

— Там, — шепотом ответила она, делая едва уловимые жесты, — там принц Конде, а там княгиня Пфальцкая, она все никак не отойдет, с тех пор как Олимпия Манчини начала подкапываться под нее, чтобы прибрать к рукам интендантскую службу и управление прислугой королевы. Видишь, какая насупленная! А ту, с кем она разговаривает, зовут Луиза де Гонзаг, она супруга польского короля и бывшая подруга Сен-Мара. Гляди, позади нее герцог Вандомский. А это госпожа де Шеврез. Забавно, все бывшие сторонники Фронды собрались у кардинала, против которого учиняли заговоры.

Радуясь вместе с девушкой, Габриель смотрел на нее во все глаза.

— Откуда ты их всех знаешь?

— А вы как думали, господин начинающий комедиант, играть-то приходится перед придворными. А ремесленник, не знающий в лицо заказчика, никуда не годится. Сам ты пойдешь к сапожнику, если тот не знает размера твоей ноги?

Габриель покачал головой и улыбнулся. Облокотившись на балюстраду, проходившую вдоль площадки второго этажа над широкой передней, двое молодых людей беззаботно наблюдали из-за колонны за процессией званых гостей, которые, отстояв свадебную мессу в частной часовне кардинала, направлялись в залы для приемов.

— А когда назначено представление? — вдруг посерьезнев, спохватился Габриель.

— Время еще есть, — сказала Жюли. — Разве что тебя ищет господин Мольер, — шутливо прибавила она.

— Ты права, — ответил Габриель, — пойду узнаю, не нужен ли я ему.

И не успела Жюли его удержать, как он устремился к лестнице на первый этаж.

* * *

Внизу обстановка выглядела куда более впечатляющей — столько было кругом изумительных платьев и праздничных нарядов. Начиная от ливрей на лакеях, сновавших меж гостей, разнося прохладительные напитки, все сверкало богатством и роскошью. Габриель увидел чету новобрачных и шмыгнул в тень, к стене. Гортензия Манчини в пышном пурпурно-золотом платье, подчеркивавшем ее юную красоту, ибо ей было только пятнадцать лет, с гордым видом шествовала, томно опираясь на руку Армана Шарля де Ла-Порта де Ла-Мейерэ, час назад ставшего ее супругом.

— Они подписали брачные договоры сегодня утром в присутствии самого кардинала, — объяснила ему перед тем Жюли, — и взяли имя Мазарини; кроме того, они отныне будут носить герцогский титул, а он — еще и титул пэра, дабы продолжить род кардинала. Тот отписал им больше миллиона ливров, а еще коллекцию древностей и половину своего дворца, — с жаром перечисляла девушка, словно все эти дары обладали заразительным свойством распространяться и на других. — Говорят даже, будто кардинал готов сделать их своими единственными наследниками.

Габриель тогда промолчал, но это не охладило пыл Жюли, и она продолжала:

— Да будет тебе известно, кардинал предпочел сына маршала де Ла-Мейерэ Карлу Эдуарду Савойскому и даже Карлу II, нынешнему королю Англии! Хотя де Ла-Мейерэ вдвое его старше. И знаешь, почему? Потому что по матери, Марии де Кроссе, он внучатый племянник кардинала Ришелье. Таким образом Мазарини объединяет два рода и обеспечивает их продолжение в истории.

Следом за супругами шла одна из сестер Гортензии, Мария, взволнованная происходившей свадебной церемонией, возможно потому, что через несколько недель была назначена и ее собственная свадьба.