16 вопросов учителю дзогчена

Нельзя отрицать, что когда общество достигло определенного уровня материального и интеллектуального прогресса и его материальные проблемы почти все решены, что доказывается изменениями в современном мире, конфликт между субъектом (индивидуумом) и объектом стал проявляться более очевидно. Действительно, если общество, преследуя поставленную цель, развилось и усовершенствовалось, насколько это было возможно, рано или поздно человек задает себе вопрос, какова же действительная цель этого прогресса, и начинает искать ответ, который удовлетворил бы его. Но пока этот ответ не придет изнутри, человеку не удастся найти подходящий мотив: противоречия материалистического общества нам это ясно показывают.

Что касается субъекта, индивидуума, то можно сказать, что не существует ничего более высокого или более глубокого, чем то, что мы определяем обычно словами «я» и «мы». И именно ради пользы и выгоды этого «я», которое является самой основой всех наших мыслей, мы говорим о «свободе». Свобода, которую Будда определил две с половиной тысячи лет назад как истинное счастье, в противоположность обусловленности, которая лежит в основе всех человеческих страданий, является точкой пересечения всех взглядов, потому что свобода представляет общий интерес. Поэтому люди не перестают говорить о ней. Она является в настоящее время главной темой политических дискуссий. Но каждый по–своему представляет себе, что это такое, зачем она нужна и как ее использовать. Поэтому часто то, что некоторые называют «свободой», оказывается полной противоположностью.

В общем, намерения, которые воодушевляют человека, когда он определяет идею свободы, всегда позитивны, хотя это понятие может быть ограничено верованиями, индивидуальными и интеллектуальными способностями. Это не то слово, которое используют с очевидной целью повредить своим интересам или интересам других и вызвать страдание. Между тем, что бы ни решил наш двойственный разум, он не может выйти за свои пределы и, таким образом, часто случается, что идея «свободы» остается только воображаемой теорией, лишенной всякого конкретного применения.

Пока мы остаемся жертвами дуалистического видения, для нас никогда не будет «истинной» свободы. Только открытие истинного состояния может помочь нам преодолеть ограничения дуализма. Такова цель практики Дзогчен. Только таким образом прогресс общества сможет стать действительным источником гармонии для индивидуума и гарантировать реальную пользу для всех.

Некоторые могут возразить, что только ограниченное число людей сможет пользоваться такой свободой, приобретенной благодаря практике, так как она не может решить проблемы общества, напротив, наиболее срочной задачей является устранение материальных трудностей, с которыми мы конкретно сталкиваемся в нашем обществе.

Для этого мы все действительно должны стараться сотрудничать друг с другом. Пока живем, мы должны жить в обществе, потому что мы — часть его. И, следовательно, мы должны пользоваться преимуществами, которые оно нам предоставляет, и преодолевать трудности. Таким образом, немыслимо, чтобы практикующий Дзогчен игнорировал общество и удалился от него, спокойно занимаясь своими делами, если даже предположить, что обстоятельства ему это позволят в наше время; он был бы не в состоянии это сделать. Однако, если мы должны сотрудничать друг с другом ради прогресса общества, необходимо помнить, что только мы, личности, его хозяева, и только нам пользоваться его преимуществами.

Общество состоит из совокупности многочисленных индивидуумов, но эта совокупность обязательно должна иметь своим началом единство. Чтобы общество было свободным, каждый должен быть истинно и глубоко свободен и действовать внутри этого общества в соответствии с этой свободой. Если он позволяет вести себя, как овца, которая следует за пастухом на пастбище, он никогда не достигнет этой цели. Это состояние подлинной свободы сознания есть истинное значение Дзогчен, и мы видим, таким образом, что оно соответствует конечной цели общества.

В результате нашей глубокой привычки к религиям и сектантству, слово «Дзогчен» заставляет нас думать о чем–то отдельном от общества или чуждом ему. Но в действительности это только определение, данное нашим умом. Во внешнем мире не существует ничего, что называется Дзогчен, и никого, кто может себя так назвать. Слово — это только способ общения между людьми. Поэтому Высшие Держатели Знания присваивали в древности название «Полное совершенство» (Дзогчен) глубокому состоянию бытия.