15 минут (ЛП)

С ее лица сбегает краска. Мама опускается на стул рядом с кроватью. Она логично предположила, что я — ее Лара, которая стремится доказать всем и вся невиновность Джона Крейна. Теперь мне известно кое-что очень важное: Лара поделилась с мамой своими подозрениями о том, что Джекс подставил Джона Крейна.

Но рассказала ли мама Джексу, или это осталось между нами?

Если бы Джекс узнал, что я его раскусила, я могла бы умереть даже безо всякого кровоизлияния в мозг. Лучше не рисковать. Молли пропала, а я не хочу подвергать их с мамой лишней опасности. Даже простое признание того, что я из альтернативного прошлого или настоящего, поставит маму под удар, но тут уж ничего не поделаешь. А часть меня, значительная часть, желает причинить ей боль.

Все чего я хотела — это узнать ее поближе, но чем больше времени мы проводим вместе, тем сильнее я жалею, что мы встретились. В моих воспоминаниях она была лучше. А теперь я осталась наедине с болью, и даже папы нет рядом.

Мама облизывает губы, собираясь что-то сказать. Морально готовлюсь к тому, что услышу, и пытаюсь придумать ответ. Я не представляю, что делать. Не представляю, как оградить нас от ужасной правды, что последние десять лет мы жили с человеком, разрушившим нашу семью. Придется импровизировать.

— Джекс удочерил тебя. — Мамин голос дрожит. — Ты…

— Я имела в виду другое, и, по-моему, ты это понимаешь. Думаю, ты уже давно догадалась, разве нет?

Она прикасается к упавшим на мое лицо кудрям, сжимает губы, чтобы унять дрожь, но не произносит ни слова, вынуждая меня продолжить.

— Ты умерла, — шепчу я, опасаясь говорить громче. — Меня вырастил овдовевший отец. Он был для меня всем, однако ничего я так не хотела, как познакомиться с тобой, поэтому и воспользовалась шансом — исключительным шансом — спасти тебя.

Мама закрывает глаза, по ее щекам текут слезы.

— Ты была той девушкой в переулке, которая получила пулю и исчезла.

Я киваю. Может, нам все-таки удастся по-настоящему откровенно поговорить.

— Я еще несколько лет назад заметила, что ты на нее похожа. — Она глубоко вдыхает, ее грудь вздымается и опадает в такт очистительному дыханию. — Но за последние дни сходство усилилось. Твои кудри… — говорит она, перебирая пальцами мои локоны.

— Она расхотела на тебя походить.

— Нет! — надтреснутым голосом восклицает мама, и я вижу, как боль и обида вытравливаются на ее лице. — Ты винила во всем меня, но мне тоже было больно. Джон пытался меня убить. Мы остались без средств к существованию. Не я выбрала для нас эту жизнь, и мне она ненавистна не меньше, чем тебе…

Я раздуваю ноздри.

— Он невиновен. Я видела, как он страдал, потеряв тебя. Он многим пожертвовал, чтобы нас не разлучили. Трудился на трех работах, жил в убогой квартирке, чтобы мы могли свести концы с концами.

— Тогда зачем изменять прошлое? К чему рисковать своей жизнью?

— Потому что я хотела спасти тебя для нас. Хотела познакомиться с моей мамой. Хотела, чтобы мы все были вместе. И уж точно я спасла тебя не ради твоей работы и не для того, чтобы ты снова вышла замуж.

Она устало склоняет голову. Я закрываю глаза, чувствуя, что в голове разыгрывается буря — предвестница очередного приступа мигрени. Однако боль пока терпимая.

— И как, по-твоему, я должна распорядиться этой информацией? — шепчет мама. — Поблагодарить тебя? Помчаться к твоему отцу? Забыть Молли?

— Не знаю. Для начала можешь прекратить смотреть на меня так, словно ты меня ненавидишь.

Она выпячивает нижнюю губу.

— Ради бога, Лара, я не испытываю к тебе ненависти.

Она встает и отходит к стене. Прислонившись к ней, мама вся скрючивается, словно ей на плечи навалилась гора.

— Значит, я умерла?

— Тебя застрелили в переулке, — киваю я.

— И ты подставилась под пулю? — Мама оборачивается и смотрит на меня. — Я должна была умереть. Ну и что мне теперь делать, черт побери? — Она прикрывает рот дрожащей ладонью, но ей не удается заглушить стон.

Опустив взгляд на руки, я все жду и жду, когда сумею сказать маме, как сильно ее люблю, но, похоже, этому никогда не бывать.

— То, что твоему отцу не предъявили обвинение, не значит, что он невиновен. А то, что он обожал тебя, не означает, что он любил и меня.

— Я видела, что любил. Он сохранил твои фотографии. И просматривал их, когда думал, что меня нет поблизости. — Я дергаю пальцы. — И… он отправил меня в прошлое, в мой день рождения — мой первый день рождения — в том итальянском ресторанчике на Четвертой улице. Я видела, как счастливы вы были.

На ее губах расцветает удивленная улыбка. Улыбка, которую я увидела самой первой в своей жизни.

— Я и забыла об этом месте. Нам там нравилось. А ты… была такой счастливой малышкой.

— Я столкнулась с официанткой. Она уронила посуду, и тогда я поняла, что могу взаимодействовать с прошлым иначе, чем говорили техники.

Мама резко втягивает воздух. Я практически вижу, как крутятся в ее голове колесики. Вероятно, она думает о своем исследовании. Размышляет, не была ли я одной из ее испытуемых.

— Значит, ты вернулась… спасти меня. Думала, ты проснешься, и мы все будем жить долго и счастливо, так, что ли?

Я пожимаю плечами.