147a99be93f9f55f04d94d23ae2a5dc1

  Меня неожиданно призвали дела. Так жаль, что пришлось прервать наше веселье! Вы можете распоряжаться яхтой столь долго, сколь вам это будет удобно. Сможете рассказать превосходную историю внукам! Сможете сказать им, что однажды вы попали в кораблекрушение с Синдбадом-Мореходом'.

  Эдвард сделал драматическую паузу, а потом произнес имя; произнеся его, он замолчал, завершив рассказ эффектной концовкой. Потом облокотился об угол купе с едва заметной выжидающей улыбкой. Мария нервно улыбнулась в ответ. Столь хорошо отрепетированное представление, кажется, заслуживает аплодисментов больше, чем обычно. Какие варианты диалога здесь возможны? Будет ли приемлемым повторить свои комментарии, которые она сделала в прошлый раз? Узнает ли их Эдвард, поймет ли, что уже рассказывал ей эту историю? Мария почувствовала, что это спровоцирует ужасную неловкость. Она должна сказать что-то новое. В то же время, это казалось нечестным: она вынуждена импровизировать, потому что он репетировал.

  Наверное, это - репетиция беседы, пока беседа не будет проведена правильно. Наверное, она в прошлый раз отреагировала недостаточно хорошо, поэтому у Эдварда возникло мелочное чувство, что надлежащее исполнение истории и ее принятие не было осуществлено; наверное, это был ее шанс исправиться. Эта мысль ее испугала: если она сейчас не окажется на высоте, история может повторяться снова и снова, пока она не ответит идеально.

  - Что за великолепная история! - поспешно воскликнула Мария. - Я всегда обожала 'Графа Монте-Кристо', здесь - все самые лучшие качества романов Дюма, не так ли, европеец посреди рабочего дня вдруг переносится из мира технологий в мир фантастических невероятностей Востока!

  - Да, - ответил Эдвард, мило улыбаясь, - чувствуешь себя так, словно тебя катапультировали в пасть огромного мешковатого монстра французского романтического историцизма. Это очень приятно для человека с грубыми вкусами вроде меня, но ужасное испытание для бедняги Ангуса, который чувствовал, что не сделал ничего, чтобы заслужить подобное. Он сбежал с яхты при первой возможности, с нахмуренным лбом оскорбленной добродетели.

  

  

  'Рапид' с грохотом несся по Франции, в окнах купе Эдвард и Мария видели только свои отражения и реквизиты путешествия: 'Spectator', детектив в мягкой обложке - одна из книг Лусии (Марии еще не хватало непринужденности, чтобы самостоятельно купить 'Vogue'); недоеденные 'Cadbury's Fruit' и ореховый батончик, упаковка бисквитного печенья с джемом в шоколаде, пара апельсинов и термос чая. Чтобы скрасить часы путешествия, рассказывались анекдотические истории, многие из них Мария уже знала. После каждого рассказа Мария выбирала тему для комментария-контрапункта, который должен был последовать за рассказом. Эдвард кратко развивал тему, затем воцарялось молчание. Иногда Мария подбрасывала новую тему, которую обсуждали несколько минут, прежде чем она напомнит Эдварду о новой истории. Иногда они поворачивались друг к другу и улыбались, и целовались, отказавшись от борьбы за общение.

  

  

  Утро принесло новые удовольствия. Они сидели в вагоне-ресторане, пылко смотрели друг на друга поверх накрытого скатертью стола. Официант принес круассаны и кофейник очень крепкого кофе. Они жадно потянулись за круассанами и джемом, выпили кофе, поставили чашечки на стол, тихо вздохнув.

  - Как ты думаешь, - спросил Эдвард, - почему стоило континентальному завтраку пересечь Ла-Манш, как он стал таким гнетущим и унылым? Он ведь кажется достаточно простым - почему его перенесли на новую почву столь неудачно? В Англии люди удивляются, неужели это действительно предназначено для еды. У нас он неизменно божественен.

  - Это - тирания подставки для тостов, - ответила Мария. - Ни одна уважающая себя мини-гостиница не может обойтись без тостов, а если вы инвестировали средства в технологию, вы теперь просто обязаны нарезать ломтиками белый хлеб. Но если вы предлагаете круассаны и выпечку, конечно, никто не притронется к тостам из белого хлеба, так что никто никогда не предлагает ничего, кроме тостов. Они чувствуют, что должны получить прибыль от своих вложений.

  - В твоих словах есть рациональное зерно, - сказал Эдвард. - Но это объясняет не всё. Почему круассаны в Англии столь ужасны? Нам не приходит в голову от них отказаться, но всё равно вкус у них, как у мягкого картона.

  Тема еды - как китайские палочки: почти любой может с ними импровизировать. Двое людей, придумывающих вариации на что-то простое и глупое, конечно, в конце концов рассмеются. Эдвард и Мария улыбнулись друг другу с облегчением.

  

  

  Яхта была комфортная, но ничего выдающегося. Острова, конечно, были очаровательны. Они шли на прогулку утром, не слишком рано, брали с собой еду для пикника; остановливались на берегу, раскладывали полотенца, ели коричневые оливки с фетой, желтыми помидорами и странным хлебом, пили рецину или местное дешевое вино, днем плавали в прозрачной воде.