13 проклятий

– Эвелин лежала лицом в воде, запутавшись в водорослях. Я прыгнул в ручей и вытащил ее. Она не дышала. Глаза были открыты, но ничего не видели. Кожа синяя, ледяная от воды. Я пытался откачать ее, но было слишком поздно. Она умерла. Только тут я понял, что эта гнусная музыка прекратилась… вместе с биением ее сердца.

Я отнес ее в поместье и вызвал помощь. Вскоре приехала скорая и полиция. Я велел Флоренс не заходить и не пускать Фабиана. Когда Эвелин забирали, я знал: все думают, что вина на мне. Почему она была ночью вне дома в таком виде? Почему в ночной рубашке? Почему я не позвал на помощь, как только понял, что она пропала? Меня забрасывали и забрасывали вопросами.

Что еще хуже, у нее была рана на затылке. А потом… когда всё у воды осматривали в поисках улик, на одном из камней обнаружили ее кровь. Эвелин пыталась перейти ручей, поскользнулась и ударилась головой. Потеряла сознание и утонула.

– Как они установили, что вы не виноваты? – прошептала Рыжая.

Стич вытер лицо ладонью и вздохнул.

– По медицинской карте Эвелин. Записи свидетельствовали, что с подросткового возраста у нее имелась склонность к лунатизму. Она рассказывала мне об этом, но сам я никогда не видел, чтобы она ходила во сне, – по всей видимости, такое бывало от стресса. Но я-то знаю, что тут дело не в лунатизме, я же все слышал. Слышал эту призрачную мелодию, эхом разносившуюся над полями. Ею и заманили Эвелин на верную смерть. Когда на следующий день я зашел в мастерскую, флейта исчезла. Я больше никогда ее не видел.

После этого я попросил Флоренс запереть музыкальную комнату. Сам никогда с тех пор не заходил туда и не хотел, чтобы Фабиан заходил. Пообещал себе, что однажды объясню ему все… правду о том, как погибла его мать. Что это был не несчастный случай. И про фейри – когда он достаточно повзрослеет. Но в конце концов он узнал сам.

– О том, как умерла мать? – спросила Рыжая.

Стич медленно покачал головой:

– О фейри. Я все еще думаю, как рассказать ему остальное. И мне кажется, что никогда не сумею подобрать нужные слова.

– Вы должны просто рассказать ему обо всем. Я сейчас услышала эту историю и не думаю, что это ваша вина.

– Не знаю, воспримет ли он это так же. И я не вынесу, если он меня не простит. Хотя такого и заслуживаю.

– Считаете, что заслуживаете быть несчастным? – спросила Рыжая.

Стич пожал плечами:

– Может быть. Кто знает. Не думаю, что когда-нибудь снова буду счастлив, по-настоящему. Без нее.

Он резко остановил лошадь и указал на землю:

– Смотри!

Под лошадиными копытами была заросшая, но все же отчетливо заметная тропа.

– Хороший знак, – сказал Стич. – Приближаемся к опушке. Сейчас нужно быть начеку – никаких разговоров. Похоже, Мертвый Лес здесь кончается.

Он был прав. Вскоре Рыжая заметила, что все вокруг сильно изменилось. Птицы пели и щебетали, подлесок шуршал, пару раз на глаза ей попались выглянувшие из своих гнезд маленькие древесные фейри. Что-то запуталось в ее волосах и потянуло вверх, она дернулась, затем остановила лошадь и попыталась высвободиться. Ее удерживала толстая сучковатая ветка старого раскидистого дерева. Рыжая могла поклясться, что дерево пошевелилось, слегка нагнулось и ветки еще крепче вцепились ей в волосы.

– Стич! Меня поймали!

Стич повернулся и поскакал обратно, задержавшись лишь на секунду: жеребчик, следовавший за ним, стал жадно хватать траву.

– Не двигайся, – велел Стич Рыжей. – Это дерево просто любопытствует. Вряд ли ему доводилось видеть много людей.

Рыжая медленно опустила руку, стараясь не двигаться и не поднимать глаза на живое дерево. Скрюченные, как пальцы, ветки царапали кожу головы, дергали за волосы и даже выдернули прядь-другую. Затем дерево убрало ветки и издало долгий, скрипучий вздох.

– Ну, поехали дальше, – сказал Стич.

Следующий час прошел без происшествий, хотя теперь, когда они покинули владения Заокраинной Ведьмы, жизнь фейри стала гораздо заметнее. Через какое-то время Рыжая почувствовала в воздухе знакомый запах, который почему-то напомнил о воскресном обеде. Он смешивался с другим запахом, каким-то неприятным, землистым и терпким. Увидев, как Стич пристально смотрит меж деревьев на ручей, она поняла, что там творится нечто странное, и воскликнула:

– Вода течет в гору!

Стич кивнул:

– Я слышал об этом месте. Этот запах… пряный… розмарин. И не обычный розмарин. Розмарин, который испортили пикси.

– Испортили пикси?

– Взгляни вниз.

Лошади топтались на темных вонючих комках; одни засохшие и рассыпающиеся, другие – сырые, целые.

– Помет пикси, – сказал Стич. – Тут их владения. Розмарин, который растет здесь, обладает сильными магическими свойствами – может воздействовать на память. Надо проехать тут как можно быстрее и тише. Если пикси потревожить, неизвестно, чего от них ждать.

Действительно, вокруг начали раздаваться какие-то тарахтящие, цокающие звуки. И почти сразу Рыжая вздрогнула: в висок ей прилетела сосновая шишка. Вблизи мелькнуло пухлое злобное личико и тут же с хихиканьем спряталось.

Затем в Стича попал камешек – и еще одна маленькая фигурка показалась и исчезла из виду.