13 подвигов Ерофея

Через пару дней Полифем проснулся, взревев от неожиданности: он видел все вокруг. Испуганные врачеватели попрятались по расщелинам в скале: Полифем даже среди циклопов славился злобным нравом. Но характер излеченного Полифемаявно улучшился, потому что циклоп… скрипуче смеялся, пытался приплясывать своими неуклюжими ногами-тумбами, отбивая такт ладонями, величиной с канцелярские столы.

Первым показаться ему отважился Гермес. Он взлетел так, чтобы Полифем видел, но не схватил бы: всё-таки с таким чудовищем сладить мог могучий воин-герой, вроде Геракла, но Гермес был герой иного рода.

- Эй, Полифем! - крикнул с высоты Гермес. - Ты видишь меня?

- Ага! - радостно загудел циклоп, ещё громче захлопал в ладоши и начал ожесточённо вращать по сторонам новым глазом, словно желая разом увидеть всё вокруг.

- Ёлы-палы! - изумился Гермес. - А ведь ты стал вполне симпатичным парнем с этим голубым глазом, не то, что с прежним красным!

- Ага! - откликнулся Полифем и неуклюже потопал к большой луже, что служила, видно, ему зеркалом. Он рухнул на колени и уставился на своё отражение в луже, поворачивая голову так и эдак, как смешной лопоухий щенок, разглядывая себя в луже, повторил удовлетворенно. - Ага!

- Здорово видеть, правда?

- Ага!

- А хочешь увидеть всех, кто помог тебе новый глаз получить? - не унимался Гермес.

- Ага! - обалдевший Полифем, видимо, забыл от восторга все слова.

Ерофей и Асклепий боязливо выбрались из своих укрытий.

- О! - лексикон Полифема, при виде их, явно расширился. Он всплескивал руками от избытка чувств и беспрерывно кланялся, повторяя всё время. - О! О!

- Ну вот, Полифем, теперь ты должен дать клятву, что больше не будешь влюбляться в нереид, - потребовал Гермес, всё больше входя в роль воспитателя. - А то, знаешь, такие замечательные новые глаза на дороге не валяются. Понял?

Полифем инстинктивно прикрыл глаз ладонями:

- Ага! - согласился он с Гермесом и заковылял к огромнейшему камню на берегу моря, из-под которого бил прозрачный родник. Как перышко поднял Полифем камень, родник высоко всплеснулся, и из воды вышел молодой, гибкий, как тростник, юноша. Это воскрес Акид, которого Полифем, влюблённый в нереиду Галатею, в припадке ревности пристукнул обломком скалы весом в пару тонн. И не успел Акид сообразить, где он оказался, как из волн морских выпорхнула прекрасная Галатея, и влюблённые, обнявшись, побрели поберегу.

- Ах… - исторг из своей глыбообразной груди горестный вздох Полифем и… чуть было не схватился за дубину.

- Но-но! - предостерег его Гермес. - Руби дерево по себе, приятель. Мало тебе циклопих, да? Глянь, какой ты красавец у нас!

- Ага… - Полифем печально повесил голову на волосатую грудь: и впрямь любовь - не картошка.

Между играми и пирами Зевс иногда вспоминал об обязанностях властелина мира и начинал вселенский «шмон», как называл Гермес бурную деятельность своего папаши в такие дни по утверждению на земле порядка.

В руках Зевса - судьба всех людей. Их счастье и несчастье, добро и зло, жизнь и смерть. Всё в его руках. Но надо сказать, что вершил Зевс дела на земле довольно небрежно: брал, не глядя, свои дары из двух сосудов, что стояли возле входа во дворец, и сыпал их, походя, на землю. И получалось, что кому-то счастье выпадало полной мерой, а кому-то - малой толикой, зато зла - полная горсть. Но вершителя людских судеб не очень заботила чужая жизнь, зато Зевс был весьма озабочен своей. Хоть и бессмертен, однако предсказал ему однажды оракул, что грозит ему смерть от руки неведомой. Чьей руки? То знал лишь один титан Прометей, прикованный к скале по велению Зевса.

Вот в такой беспокойный день на трезвую голову и вспомнил Зевс, маясь от похмелья, вновь о Прометее, который терпел страшные мучения, однако тайну свою хранил до сих пор невысказанной.

- Как бы узнать сию тайну? - забегал Зевс по дворцу, обеспокоенный предсказанием оракула. - О, да ведь к нему надо подослать верного человека, ведь ради смертных всё терпит Прометей, неужели не откроет человеку великую тайну? Ерофей! Где Ерофей, этот строптивый юнец?!

Боги, слуги, даже само солнце-Гелиос принялись искать Ерофея, но того нигде не было.

- Гермес! Где Гермес? Где этот бездельник и плут? - топал ногами в гневе Зевс, пока не догадался, что эта парочка наверняка где-нибудь шатается вместе, и потому засвистел оглушительно, не соблюдая никаких приличий, перепугав всех во дворце, ведь никто доселе не знал, как Зевс призывает к себе самого шалапутного сына.