Читаем 13-й карась полностью

– Да, – почесал за ухом Шурка. – Какая-то у нас жизнь беспамятная, живём и ничегошеньки про свой город не знаем.

<p>История четвёртая</p><p>Под крестом</p>

История эта началась с гербария, который Шурке поручил оформить школьный биолог Пантелеймон Юрьевич. В городке все знали, что Шуркина мама Елена Михайловна – травница, и что Шурка с малых лет помогает ей управляться с лекарственными растениями. Вот Пантелеймон Юрьевич и назначил Шурку главным по сбору местной флоры. А Лера вызвался помогать другу. Во-первых, вдвоём интересней. Во-вторых, он и сам частенько хаживал в окрестностях городка, где охотился со своей самодельной клеткой-ловушкой на певчих птиц. Только Лера, в отличие от Шурки, промышлял там больше осенью и зимой.

– Весной и летом ловить нельзя, – объяснял он. – Погибнет птица. Весной она гнездо вьёт, а летом птенцов выкармливает.

– Зачем ты их вообще ловишь?

– Да ты что! – возмутился Лера. – Знаешь, как интересно. Вот я снегиря ловил. Грудка у него красная и такой он весь важный. А увидел в клетке рябиновые ягоды, сразу подлетел. Сел на куст, покачивается, смотрит сверху искоса. А я лежу за сугробом и сердце у меня, как у трактора, дрыгается. Хоть бы не спугнуть, думаю, хоть бы не улетел. Тут он – вж-жик! – и прямо в клетку за рябиной. Сторожок сбил, ему дверцей – хлоп! – под хвост. Попался, голубчик! Ты не представляешь, какой азарт.

Шурка, который высматривал в траве зубровку душистую из семейства мятликовых, только плечами пожал.

– Тут цветок найдёшь – жалко сорвать, такой красивый, – сказал он, – а то птица.

– Я же их не стреляю, – обиделся Лера. – Я их живьём ловлю, а потом кормлю, пою…

– А зачем их в клетке держать? – не унимался Шурка. – Вот тебя бы посадить в тюрьму.

Лера задумался.

– Если честно, – неожиданно признался он, – я только одного снегиря и поймал. Парочку чижиков мне дядя на день рождения подарил. А щегла с канарейкой я сам купил.

– А снегиря всё-таки словил, – напомнил Шурка.

– Так я же его специально для снегирихи.

– Какой снегирихи? – наморщил лоб Шурка.

– Которая позапрошлой зимой к нам в подъезд залетела. Она от мороза чуть не околела. Я же тебе показывал.

– А, – вспомнил Шурка, – серенькая такая, на воробья похожа.

– Брюшко у неё тёмно-синее, – уточнил Лера, – а на голове шапочка чёрная, как у конькобежца.

– Надо было её весной на свободу отпустить.

– Так я собирался, а потом прочитал, что нельзя. После клетки птица на воле, как нечего делать, погибнет. Она же не помнит, как корм искать. И человека не боится. Любой может обидеть.

– Точно, – кивнул Шурка. – Речка бы её обязательно зажарил.

– Это почему же? – подозрительно прищурился Лера, решив, что Шурка его разыгрывает.

Но тот был абсолютно серьёзен.

– Да он рассказывал, что сом жареных цыплят обожает. Нацепят такого цыплёнка вместо червяка на крюк с тросом. Привяжут к лодке, и айда кататься по реке, – кивнул Шурка в сторону недалёкого речного изгиба.

Речушка, к которой друзья мало-помалу приближались, звалась в округе Тихоней. Она и вправду была тихой-тихой. Неслышно и неспешно шла из леса меж низких берегов, с которых в зеркальную гладь смотрелись длинные сочные травы. Делала широкий разворот вокруг луга, греясь на песчаной отмели, и вновь скрывалась среди елей да берёз. Воды Тихони, настоянные на травах и опавшей листве, были и сумрачны, и прозрачны. На фоне почерневших листьев, ковром укрывавших дно, порой мелькала стайка полосатых окуньков или проплывала серебристая плотва. В другом месте по золотистому песку незримо шествовали пузатые жемчужницы, оставляя за собой, словно бульдозеры, длинные дорожки.

Сомов в Тихоне, понятное дело, никогда не водилось. Но именно тут на её берегу началось новое приключение наших друзей. едва они вспомнили о рыбацком авторитете, как к ним, будто на заказ, он сам и явился. В руке долговязый Речка дер жал моток тонкого шнура и металлические когти, чем-то похожие на кошачью лапу.

– Привет, мужики! – крикнул он.

– А цыплёнок где? – спросил в ответ Лера.

– Какой цыплёнок? – от удивления у Речки брови полезли на лоб, а глаза стали круглыми, как у совы неясыти.

– Жареный.

Ничего непонимающий авторитет озадаченно потрогал себя за нос. Лера в смятении оглянулся на Шурку.

– Да ты сам говорил, – поспешил объяснить тот, показывая на шнур с когтями, – что сом на жареного цыплёнка клюёт.

– А, – улыбнулся Речка. – Так разве его на «кошку» поймаешь? – поднял он железную лапу. – Я телевизор утопил, – показал он в сторону от мелководья, где начинался глубокий омут, – теперь искать буду.

– Телевизор? – не поверил Лера. – Портативный, что ли, на батарейках?

– Это же снасть такая! – толкнул его в бок Шурка. – Сверху палка, снизу проволока толстая вместо грузила.

А между ними сетка натянута, как экран. В нём рыба и застревает. У нас на Румынии у любого пацана таких «телевизоров» по три штуки.

– Темнота, – заключил рыбацкий авторитет.

Перейти на страницу:

Все книги серии Невероятные похождения Шурки и Лерки

Возведённые в степень
Возведённые в степень

Кто сказал, что человек – самый главный на планете Земля? Очередные невероятные похождения Шурки и Лерки опровергают этот постулат напрочь. В их родном городке, в Беларуси, в Европе и вообще во всём мире вдруг ни с того ни с сего увеличились насекомые. Увеличились не на какие-то там жалкие сантиметры, а на целые метры. Муравьи стали размером с крупную собаку, мухи – размером с телёнка, осы – не меньше лошади, а шершни стали, как слоны.Вся эта глобальная нечисть принялась охотиться на людей. Против глобалов выступили пожарные и милиция, армия, народное ополчение, а также школа, в которой учатся наши друзья.Школьники сражались с насекомыми и на земле, и в небе. А в итоге выяснилось, что насекомые увеличились не просто так, а потому что… Но это вы узнаете сами, прочитав повесть «Возведённые в степень».

Валерий Тамазович Квилория

Детская литература / Прочая детская литература / Книги Для Детей

Похожие книги