12 ведущих философов современности

С одной стороны, есть те, кто, придерживаясь научной аргументации, попросту не проявляют интереса к прошлому философии, рассматривают его как цепь заблуждений и ошибок, о которых лучше всего забыть. С другой стороны, им противостоят подлинные любители философского антиквариата. Убежденные в мнимости проблем, они тем не менее считают, что лучше составить перечень ошибок, совершенных определенными философами в определенные эпохи. Однако большинство из нас пребывает где-то посередине и проявляет (отчасти благодаря учебе, отчасти благодаря природной склонности) определенный интерес к истории, хоть и не чрезмерный. Некоторые просто отдают должное крупным мыслителям прошлого, а некоторые — и это своего рода крайний вариант — пытаются рационально реконструировать их мышление, полагая, что им было что сказать потомкам, но, поскольку эти мыслители не владели арсеналом современной логики, они не сумели выразиться достаточно ясно. Показателен и удивителен в этом отношении пример Бернарда Уильямса, который проявил незаурядное усердие, проследив образ мыслей Декарта в своей немного ненормальной книге о нем. Но все представленные здесь нами философы придерживаются золотой середины и не впадают в подобные крайности. Они всерьез воспринимают прошлое философии и уверены, что у нее есть также будущее.

Стоит упомянуть еще об одном обстоятельстве, отличающем наш предмет от научной модели познания. На протяжении всей своей истории философия имела очевидное, хотя и не всегда признаваемое отношение к литературе. Со времен Платона светила философии отличались изящным и отточенным стилем письма. Это, как мы полагаем, не простое совпадение или подозрительная и достойная сожаления победа формы над содержанием. Ибо если философская беседа — это то, в чем мы действительно нуждаемся, если мы хотим с ее помощью исследовать некую проблему и получить ощутимый результат, а не просто провести время, то очень важно, чтобы участники беседы делали все необходимое для удержания внимания аудитории. В противном случае они рискуют остаться неуслышанными. Поэтому, хотя время от времени и раздаются призывы к равноправному сотрудничеству с другими науками и стиранию различий, философия остается все же — и мы считаем это правильным — дисциплиной глубоко личностной. Авторы-философы, как мы от души надеемся, являются не только умелыми пользователями языка, но и чем-то большим. Философ может эффективно работать, когда он владеет разными стилями для общения с разными слушателями. Он не чуждается образов и метафор и не боится привлекать биографические детали; отсюда, например, паук Нагеля, поэзия Парфита и ссылки на Шекспира у Дэвидсона.

Теперь пора сказать несколько слов о членении нашего предмета, о его основных разделах и о том, какое отношение к ним имеют наши авторы.

Метафизика, эпистемология и философия разума

Эти три слова способны повергнуть в трепет непосвященных, но сколь-нибудь популярное перетолкование этих терминов может ввести в заблуждение. Поэтому рассмотрим их не спеша и по порядку.

Метафизика не имеет ничего общего с паранормальными явлениями, астрологией или самолечением с помощью кристаллов и трав. Как следует из самого термина, метафизика — это нечто вроде рамы, обрамляющей наш физический мир. Таким образом, этот термин более абстрактный, чем физика. Ключевым для метафизики является понятие возможности. Физический мир таков, каким он предстает перед нами, но мы можем спросить, не мог ли он быть иным? Если да, то в каком смысле? В чем ограниченность реального мира? Другие понятия, которыми оперирует метафизика, — это экзистенция, время, причинность, объект, свойства; все эти понятия используются при описании мира, но что можно сказать о них самих? О природе этих вещей? Метафизику не жаловали логические позитивисты, и одно время метафизика была едва ли не ругательством. Но в последние пятьдесят лет можно наблюдать ее триумфальное возвращение. Связь метафизики с философией науки очевидна, но наибольшую роль в этом процессе сыграла новая постановка метафизических проблем, рассмотренных в сочинениях Дэвида Льюиса и Сола Крипке в шестидесятые годы.