12 ступенек на эшафот

В 1871 г., в дни возвышения Пруссии и рождения Второго немецкого рейха железной волей канцлера Отто фон Бисмарка, бывший окружной королевский советник Карл Вильгельм Эрнст Кейтель отказался от аренды государственных земель под Бургштемменом в округе Альфельд и приобрел недвижимость в Гандерсхайме на западе герцогства Брауншвейгского. Древний род арендаторов Кейтелей издавна пользовался почетом и уважением сограждан. Еще отец Карла Вильгельма Кейтеля, получивший ленную грамоту на имение Поппенбург от ганноверской короны, принимал в своем доме последнего суверена Ганновера, Георга V, когда тому случалось бывать в загородной резиденции королевского двора в соседнем Мариенбурге.

После аннексии Пруссией маленького Ганноверского королевства в 1866 году Карл Вильгельм Эрнст Кейтель, глубоко религиозный человек, выросший в патриархальной евангелически—лютеранской семье, отказался от «принудительного прусского гражданства» и уже в преклонном возрасте, разменяв седьмой десяток, покинул родовое гнездо и обрел вторую родину на брауншвейгской земле.

18 декабря 1871 г. Карл Вильгельм Кейтель подписал купчую на имение Хельмшероде под Гандерсхаймом. Прежний хозяин имения, фабрикант и владелец стеклодувных мастерских Фридрих Людвиг Штендер из Ламшпринге, занимался не столько возделыванием земель, сколько развитием своего хлопотного производства. По брауншвейгскому поземельному кадастру 1871 года, «имение Хельмшероде состоит из усадьбы и 920 моргенов и 114 квадратных рутов[1] пахотных земель в Геренроде…

…Поголовье скота — 14 лошадей, 52 коровы, 38 свиней и 410 баранов…»

Общая стоимость имения составила 124.000 талеров (примерно 432.000 марок) — колоссальные по тем временам капиталовложения. Долговые обязательства семейства и необходимость в связи с этим вести скромное и экономное существование во многом определили судьбу наследника Хельмшероде, Карла Вильгельма Августа Луиса Кейтеля, и его сына — будущего генерал—фельдмаршала Третьего рейха.

С тех пор как первым владельцем имения стал некий Ионас Бурхторф из Ламшпринге, скупивший несколько разоренных Тридцатилетней войной крестьянских подворий, упоминаемых еще в летописях XI века, земли переходили из рук в руки выходцев из помещичье—арендаторских кругов. И это весьма важное обстоятельство для нашего повествования, поскольку много десятилетий спустя Нюрнбергское обвинение попытается представить фельдмаршала Кейтеля воплощением реакционного прусского юнкерства и немецкого милитаризма, хотя, как в этом предстоит убедиться читателю, атмосфера Хельмшероде была исключительно патриархально—земледельческой. В роду Кейтелей были штейгеры[2] и даже торговцы, но никогда — военные. Более того, когда в 1872–1873 гг. Август Луис Кейтель проходил годичную службу в 13 Кассельском гусарском полку, его батюшка запрещал ему появляться в имении в ненавистной прусской форме. В отчий дом Август Кейтель мог попасть, только переодевшись в цивильное платье…

«Достопочтенный советник», как уважительно называли Эрнста Кейтеля его соседи—помещики, скончался, как и подобает землевладельцу, по пути из усадьбы на поле. В ландо с ним случился апоплексический удар, и любимый жеребец хозяина, развернувшись на узкой дороге, привез в усадьбу уже остывшее тело…

В сентябре 1881 г. его сын и наследник женился на дочери землевладельца из Восточной Фрисландии — Аполлонии Виссеринг. Советник в отставке Бодевин Виссеринг был депутатом рейхстага и прусского ландтага от Консервативной партии. Его супруга, Иоганна Виссеринг, урожденная Блоней, происходила из старинного дворянского рода французской Швейцарии. Как и семейство Кейтелей, Виссеринги были абсолютно чужды военному образу жизни. Испокон веку в их роду были только земледельцы и помещики.

22 сентября 1882 г. счастливая супружеская пара произвела на свет первенца — Вильгельма Бодевина Иоганна Густава Кейтеля, будущего фельдмаршала и начальника штаба верховного главнокомандования вооруженными силами Германии (ОКВ). Мать скончалась от родильной горячки в возрасте 33 лет, в первые дни Рождества 1888 г., дав жизнь второму сыну, Бодевину Кейтелю. Отец, тяжело переживший трагическую смерть любимой супруги, замкнулся в себе и с головой погрузился в хозяйственные заботы, а Вильгельм Кейтель с детских лет лишился тепла материнской ласки.

Впоследствии Кейтель с восхищением вспоминал настоящее подвижничество отца, сумевшего не только в одиночку справляться с хозяйством, но и вытащить поместье из долгов. Он записал в дневнике:

«Горжусь, что я сын настоящего бойца…»

Немудреный крестьянский быт, не имевший ничего общего с жизнью великосветских помещиков, наложил свой отпечаток на мир юного Вильгельма. Как—то, когда в юноше неожиданно проснулась страсть к охоте и оружию, отец сухо заметил:

«Настоящий крестьянин не может быть хорошим охотником…»

Сам он за всю свою жизнь никогда не брал в руки ружья.