Пока фон Риббентроп оттачивал формулировки соглашения, я отправился в гостиницу к фюреру, чтобы сообщить ему о положительных результатах переговоров со словаками и передать их настоятельную просьбу о личной встрече. Вначале Гитлер наотрез отказался: уже поздно, он устал и т. д. Я пообещал словакам устроить эту встречу и продолжал гнуть свою линию: каких—то 10 минут, все равно после подписания соглашения к нему придет Риббентроп и т. п. Гитлер с видимым неудовольствием согласился, и этот прием все—таки состоялся глубокой ночью. Через 15 минут после начала аудиенции Тисо и члены его правительства покинули импровизированный кабинет Гитлера, не скрывая радости по поводу успешного завершения многотрудного переговорного процесса.
На следующий день мы покинули гостеприимную Вену и направились через Бреслау в Берлин…
Празднование дня рождения фюрера и в 1939 г. открылось торжественным приемом для высшего военного руководства рейха в новой рейхсканцелярии и завершилось грандиозным военным парадом на улицах Берлина. В течение 3–х часов перед трибунами с почетными гостями дефилировали сводные полки трех составных частей вермахта и Ваффен СС. По настойчивому желанию фюрера в параде приняли участие артдивизионы новейших тяжелых орудий и дивизионы зенитной артиллерии, пушечные бронеавтомобили, вновь сформированные прожекторные батальоны люфтваффе и т. д. Все это время над головами восхищенных зрителей на бреющем полете проносились эскадрильи истребителей и бомбардировщиков. В качестве почетных гостей фюрера были приглашены президент Гаха и рейхспротектор фон Нейрат. В полном составе присутствовал и дипломатический корпус.
Я напрасно надеялся, что после разрешения чешской проблемы вермахт получит долгожданную и обещанную на самом высоком уровне передышку до 1943 г., решительно необходимую для завершения начавшейся реорганизации, перевооружения и переоснащения вооруженных сил. Формирование боеспособной армии — отнюдь не импровизация, а длительный и многотрудный процесс: воспитание и обучение рядового и младшего командного составов, привитие подлинного духа боевого братства и многое другое — вот тот фундамент, на котором зиждется победа. Такая армия была у Германии в 1914 г.
Дилетантское представление Гитлера о том, что нехватку техники и военного мастерства можно компенсировать национал—социалистическим мировоззрением, нанесло непоправимый ущерб вооруженным силам Германии. Никто не отрицает, что боевой дух и даже фанатизм — непременные составляющие ратных побед. Однако все мы прекрасно помнили, как в 1914 г. полегли под Лангемарком беззаветно преданные кайзеру студенческие полки — в (19)43 их крестный путь повторили не менее фанатичные элитные дивизии Ваффен СС. Они неизменно одерживали победы над всяким противником, но платили за это большой кровью — в результате вышколенный унтер—офицерский корпус оказался выбит подчистую, а полноценной замены больше не было…
Примерно с апреля 1939 г. Гитлер в разговорах со мной стал регулярно высказывать наболевшую мысль о том, что пришло время окончательно разрешить все вопросы, по которым Германия и Польша имеют многолетние трения. Великое несчастье для поляков и для нас, что рано ушел из жизни мудрый маршал Юзеф Пилсудский. Вот с кем рейху следовало бы заключить пакт о ненападении. Увы, никто не вечен. Рано или поздно настанет и его день, поэтому еще при своей жизни он хотел бы разрубить гордиев узел проблемы Восточной Пруссии. Он решительно не может отложить окончательное урегулирование этого вопроса до лучших времен и не хотел бы оставлять столь «спорное наследство» своему будущему преемнику. К сожалению, современное поколение польской дипломатии подменило политику разума политикой откровенной дегерманизации, что и подтвердили последние переговоры с министром иностранных дел Польши Юзефом Беком.
Демонстративные воинственные поползновения министерства иностранных дел и внешняя политика польского государства строились в расчете на безусловную поддержку со стороны Великобритании. Однако объективный экономический и геополитический анализы неопровержимо свидетельствовали о том, что Англия первой отвернется от поляков, столкнувшись с нашей непоколебимой решимостью избыть неправедные решения Версаля. Адольф Гитлер действительно стремился вернуть в состав немецкого рейха исконно немецкий Данциг, но вовсе не стремился к войне с Польшей за так называемые «вольный город» и «Данцигский коридор» — как гласит один из известнейших постулатов реальной политики: хочешь мира, готовься к войне…
В то время как Варшава, Париж и Лондон оплетали Европу паутиной политических заговоров и интриг, Гитлер принял окончательное решение и сделал парадоксальный прогноз: великие державы не станут таскать каштаны из огня для поляков, откажутся от интервенции и не будут способствовать Польше в ее военных приготовлениях против рейха.