Как известно, вооруженная интервенция Муссолини стала последним толчком, вызвавшим настоятельную необходимость встречи в Мюнхене лидеров четырех держав. 29 сентября 1938 г. в резиденции фюрера на Королевской площади Мюнхена встретились Гитлер, Муссолини, Чемберлен и Даладье — с последним я имел честь познакомиться на церемонии официального представления. Во время короткого фуршета французский посланник в Берлине Андре Франсуа—Понсе кратко проинформировал премьер—министра Франции о последних событиях на границе. Как всегда, я не принимал участия в переговорах — вооруженные силы представлял Геринг. Результат мюнхенских консультаций известен — Судеты отошли к рейху. Широкому кругу общественности не известно, однако, то обстоятельство, что жесткую позицию британского премьера по судетской проблеме удалось преодолеть только благодаря усилиям Даладье, заявившего:
«Мы не позволим разгореться военному конфликту. Чехи должны уступить. Мы просто заставим их пойти на отторжение земель…»
Эти слова были внесены в стенографический протокол адъютантом фюрера Шмундтом.
На конференции по разграничению государственных границ на уровне послов было представлено и ОКВ, поскольку демаркация политических и этнических границ предполагала и решение сугубо военных вопросов: отчуждение фортификационных сооружений, размещение гарнизонов и т. п. — весь комплекс проблем, который мои представители решали совместно с министерством иностранных дел. Трудно умалить ту роль, которую сыграл Франсуа—Понсе в обеспечении всех требований, выдвинутых Адольфом Гитлером. Всех рассмешило его шутливое замечание: «Ну, все. На этом можно закругляться. Старина Гитлер уже на пути в Берлин…» Эти слова зафиксированы и стали достоянием истории. Франция со всей очевидностью не желала новой европейской войны из—за так называемых «восточных вопросов». К сожалению, во время польского кризиса Гитлер «забыл» о своих обещаниях навсегда отказаться от разрешения проблемы Эльзаса и Лотарингии силовыми методами, что, в конечном итоге, позволило Великобритании принудительно—добровольно вовлечь Францию во вновь сформированную антигерманскую коалицию…
В мае я сопровождал Гитлера во время инспекционного смотра пограничных укреплений на западной границе, где все строительные работы велись силами военных учреждений. Общее руководство осуществлял штаб 2 военного округа в Касселе. Генерал Адам, в прошлом комендант Академии вооруженных сил в Касселе, созданной усилиями фон Бломберга, получил назначение на пост командующего округом по моему представлению 1.4.1938 г., сменив отправленного в резерв фон Лееба. Я справедливо предположил, что такому способному и одаренному генералу, некогда возглавлявшему управление рейхсвера, негоже засиживаться в Академии и порекомендовал его фон Браухичу.
Как «главнокомандующий западного направления» генерал Адам доложил фюреру о степени готовности вверенных ему войск на Западном фронте и состоянии инженерно—строительных работ на вновь создаваемой линии оборонительных фортификационных сооружений. В докладе Адама удивительным образом «перепевались» стратегические выкладки Бека (впоследствии генерал признался, что текст был разработан и утвержден в генеральном штабе сухопутных войск). Главный упор делался на слабость наших позиций западнее Рейна и невозможность удерживать их в случае развертывания военных действий на этом направлении дольше чем несколько дней. В целом его выступление показалось мне не особенно удачным — это была довольно неуклюжая попытка хорошо зарекомендовать себя в глазах фюрера, имевшего вполне определенные планы относительно Чехословакии.
Адам, уже видевший себя главнокомандующим Западным фронтом, совершил еще одну ошибку, когда, проявляя естественное беспокойство о судьбе вверенного ему направления, принялся всячески драматизировать ситуацию в надежде на усиление западной группировки войск. Этот совершенно естественный ход, который на его месте предпринял бы каждый командир, был сделан им настолько недипломатично и в таких непарламентских выражениях, что можно было без труда предсказать реакцию фюрера. Гитлер молча слушал его с плохо скрываемым раздражением и видимой брезгливостью. Ставшая мне хорошо известной «предгрозовая» атмосфера явственным образом сгущалась — я замер в ожидании взрыва. Однако на этот раз все обошлось: фюрер оборвал Адама посреди фразы и процедил сквозь зубы: «Благодарю, вы свободны…»