12 повестей Марии Французской

Да что ж это?
Рыцаря, говорят,
отшельник заворожил.
Встречали его,
много раз подряд,
там, где наш старец жил.
Гвиделюк, в раздумье, заходит в лес:
там, в хижине у пруда,
Жил старик, да давно исчез,
кто же там есть тогда?

…Поднимем же покрывало,
пощупаем хрупкий висок…
Алмазов тут не бывало —
не намывал наш песок.
Таких цветов не сажали
в наших укромных садах.
А мы себя воображали
дамами при господах!

Все поняла, конечно, бедная госпожа
И подзывает нежно к себе своего пажа:
Видишь цветок бесценный?
С этим цветком – беда.
И я буду тут бессменно и не уйду никуда.

Хоть сердце мое бездетно —
ты дочкой могла мне быть.
И я не хочу бесследно,
беспомощно уходить.

И тут совершилось чудо,
сюжету всему – поперек.
Поскольку, невесть откуда,
явился юркий зверек —
Ласка с птичьею костью
бежит легко, как йо-йо…
И паж своей длинной тростью
убивает ее.

Но что это? Будто сказка —
с цветочком и корешком,
Другая такая же ласка
пришла за своим дружком.
Подносит, вздыхая тяжко,
и в ротик ему корешок
Вкладывает, бедняжка,
и, Боже, – ожил дружок!

Постой! – восклицает дама,
заплаканная, в слезах.
Она воскресила прямо его у нас на глазах.
Да что уж там «восклицает»,
она корешок взяла —
И девушка воскресает:
Сколько же я спала?

Но кто же ты, милая дева?
Мы рады тебе помочь.
Я Логрии королева, и я королевская дочь.
Там был превосходный воин,
на службе в моей стране.
И милостей был достоин,
и полюбился мне.
Но я поняла причину
такого долгого сна —
Нельзя мне любить мужчину,
раз я у него – не одна.
Зачем он меня оставил,
когда я заснула вдруг?
Без совести и без правил,
без чести ваш Элидюк!

Моя дорогая детка! —
тихо сказала жена. —
Такое случается редко,
но ты-то ему и нужна.
Он год к тебе ходит ровно,
сидит тут целые дни.
И это – твоя часовня. И ты его не кляни.

Вы шли сквозь огонь и воду,
и завтра же,
на заре,
Я дам вам двоим свободу —
останусь в монастыре.
И если вы захотите
сказать мне
свое «прости» —
Однажды ко мне
прилетите
вы оба в конце пути.

Похоже, что так и было:
все кончилось монастырем.
И та и другая любила —
не жить же, ей-богу, втроем!
Умеют же христиане
из боли извлечь благодать.
А все-таки всякой ране
надо б леченье дать.

Утешим и мы друг друга.
В Бретани, который век,
Все помнят про Элидюка:
Добрейший был человек.

Жимолость