12. Битва стрелка Шарпа / 13. Рота стрелка Шарпа (сборник)

– Как?

– Заминированный подкоп.

– Господи! Он выживет?

– Кто знает… Мы ищем госпиталь.

– Давайте с нами. – Ноулз вел свою роту на север, через толчею, в узкую улочку. – Я видел по дороге. Монастырь. Там Кроуфорд.

– Ранен? – Шарп всегда считал Черного Боба Кроуфорда неуязвимым.

Генерал, командир дивизии легкой пехоты, был одним из самых крепких людей в армии.

Ноулз кивнул:

– Огнестрельное ранение. Очень плох. Говорят, вряд ли выживет. Вам туда.

Он указал на большое каменное строение с крестом наверху и крытой галерей, которую освещали факелы с колонн. Раненые лежали снаружи, их перевязывали товарищи; из окон верхнего этажа, где хирурги уже орудовали зубчатыми лезвиями, доносились крики.

– За мной!

Шарп растолкал столпившихся у входа и, не обращая внимания на монахиню, которая не хотела его впускать, ринулся вперед, прокладывая дорогу носилкам. На кафельном полу блестела свежая кровь, черная в свете факелов. Другая монахиня оттолкнула Шарпа и взглянула на Лоуфорда. Она увидела золотой галун на изорванном, пропитанном кровью мундире и что-то отрывисто приказала сестрам. Полковника унесли через сводчатую дверь к ужасам военно-полевой медицины.

Оставшиеся переглянулись. Никто ничего не сказал, но на всех лицах лежала печать усталости и горя. Южному Эссекскому, который многого достиг под началом Лоуфорда, предстояло измениться. Солдаты принадлежат армии, носят форму полка, но живут в батальоне, и командир батальона волен в их счастье и несчастье. Все думали об одном.

– Что теперь? – устало спросил Форрест.

– Вам надо немного поспать, сэр, – жестко ответил Лерой.

– Построение утром, сэр? – Шарп вдруг сообразил, что, пока не пришлют нового начальника, командует Форрест. – Бригад-майор отдаст распоряжения.

Форрест кивнул и махнул рукой на дверь, за которой исчез Лоуфорд:

– Я должен об этом доложить.

Ноулз взял Форреста за плечо:

– Позвольте, я провожу вас в штаб.

– Да. – Форрест заколебался.

Он заметил на рифленом кафеле отрезанную кисть и едва не подавился рвотой.

Шарп ногой затолкал руку под темный деревянный сундук.

– Идите, сэр.

Форрест, Лерой и Ноулз вышли. Шарп повернулся к лейтенанту Прайсу и сержанту Харперу:

– Отыщите роту. Проследите, чтобы всех определили на постой.

– Да, сэр. – Прайс был совершенно убит.

Шарп хлопнул его по груди:

– Оставайтесь трезвым.

Лейтенант кивнул, потом взмолился:

– Почти трезвым?

– Трезвым.

– Идемте, сэр.

Харпер увел Прайса.

Кто тут главный, сомневаться не приходилось.

Шарп смотрел на тех, кого приводили и приносили в монастырь: безглазых, безногих, окровавленных французов и британцев. Он старался не слышать криков, но это было невозможно: звук проникал повсюду, как и гарь, висевшая в ту ночь над городом.

Офицер 95-го стрелкового в слезах спустился по главной лестнице и увидел Шарпа:

– Совсем плох. – Он не знал, с кем говорит, просто видел в Шарпе еще одного стрелка.

– Кроуфорд?

– Пуля в позвоночнике. Не могут вытащить. Стоял посреди бреши, в самом пекле, и приказывал нам быстрее шевелить задницей. Вот его и подстрелили!

Офицер ушел в холодную ночь. Кроуфорд никогда не требовал от своих людей того, чего не мог сам. Разумеется, он был в гуще боя, ругался, плевался, вел своих солдат – и теперь умрет. Армия уже не будет прежней. Времена меняются.

Часы пробили десять, и Шарп понял: прошло всего три часа с тех пор, как он по снегу бежал к пролому. Всего три часа!..

Дверь, в которую унесли Лоуфорда, открылась, солдат выволок труп. Это был не полковник. Тело тащили за ноги, и оно оставляло на полу липкий кровавый след. Дверь осталась открытой; Шарп вошел, прислонился к косяку и стал смотреть в освещенное свечами жуткое помещение. Он вспомнил утреннюю и вечернюю молитву солдата: «Боже, не приведи мне попасть под нож хирурга». Лоуфорд лежал, крепко прихваченный ремнями к столу, мундир на нем был разрезан. Лицо заслоняла склоненная спина санитара. Врач в заскорузлом от крови фартуке цвета жженой охры, сопя, вонзил нож. Ноги Лоуфорда, в сапогах с тонкими шпорами, дернулись, несмотря на кожаные ремни. Врач был весь в поту. На сквозняке огоньки свечей задрожали, и он повернул забрызганное кровью лицо:

– Закройте к чертям!

Шарп закрыл дверь, оставив за ней отнятые руки и ноги и ждущих своей очереди раненых. Ему хотелось напиться. Времена меняются. Лоуфорд под ножом, Кроуфорд умирает наверху, Новый год посмеялся над их ожиданиями.