106 пропавших часов

Утром в школе, Чуркин первым делом предложил тихоне Андрюше подежурить за него на большой перемене.

— Мне нужно в классе остаться… кое-что переписать… войди в мое положение, — попросил он.

— Дежурь, пожалуйста, — согласился Андрюша.

Но едва началась большая перемена, математик оставил на учительском столике свой портфель, линейку и счеты, а классный журнал унес с собой. Вова посмотрел ему вслед и тут же сердито крикнул Андрюше:

— Нашел дураков дежурить за себя! — и выбежал в коридор.

Всю перемену Вова возмущался поведением учителя математики: «Безобразие! Никакого доверия нам не оказывает». А потом предпринял вот что: у него дома был большой лист хорошей чертежной бумаги. Вова красиво написал на нем: «Журнал пятого «А» и опять пошел в школу. Он хотел попросить у Евгении Федоровны разрешение обернуть их классный журнал. Тогда Вова и выяснит все, что ему нужно.

Евгению Федоровну Чуркин застал в учительской одну. Она клеила заметки на большой стенд стенгазеты учителей «Наши дети». Евгения Федоровна была редактором этой стенгазеты. Она так увлеклась своим занятием, что даже не обратила внимания, кто вошел в учительскую. Вова нерешительно потоптался в дверях. Вдруг скажет: «Положи бумагу, я сама оберну». Тогда опять все пропало. А сказать так Евгения Федоровна может. Она хоть и молодая, всего год назад окончила институт иностранных языков, но строгая. У нее на уроке лучше всех дисциплина. Как кто заговорит, сразу отвечать вызовет. Поневоле молчать будешь. Но сейчас молчать было нельзя, и Вова тихо кашлянул.

— С чем пожаловал? — отрываясь от стенгазеты, опросила Евгения Федоровна.

— Вот… обложку к нашему журналу сделал… из плотной бумаги… — несмело сказал Вова и показал разрисованный им лист.

Евгения Федоровна очень удивилась и вместе с тем обрадовалась поступку Вовы. Она даже сказала:

— Признаюсь, Чуркин, я этого от тебя не ожидала.

— Люблю порядок, — заливаясь краской, пробормотал Вова.

— А на уроках я за тобой этого не замечала.

— Еще не раскачался…

— Вот оно что, — улыбнулась учительница. — И долго ты раскачиваешься? К концу года успеваешь?

— Раньше раскачаюсь, — заверил Вова. Сейчас он был готов на любые обещания. Лишь бы журнал получить.

— Буду надеяться.

Евгения Федоровна еще раз посмотрела на лист бумаги, который держал перед собой Вова, и сказала:

— Ну что ж, бери журнал, будем работать вместе.

Вова бросился к шкафу, как уссурийский тигр на свою жертву. Взял журнал и положил его на самый край длинного учительского стола, чтобы сесть как можно дальше от Евгении Федоровны.

Наступило молчание.

Евгения Федоровна клеила заметки, а Вова примерял журнал к новой обложке. Сначала закрытый, а лотом раскрыл его на нужной странице и снова стал примерять. Только нацелился в конец страницы посмотреть, где Тимкина фамилия записана, Евгения Федоровна повернулась к нему и опросила:

— Как у вас дела с новеньким? Помогаете ему?

— Помогаем, — закивал головой Вова и, будто случайно, закрылся от Евгении Федоровны бумагой. Опять весь покраснел.

— Ты требуй с него строго, как учитель с ученика, — сказала Евгения Федоровна и начала что-то писать в своей тетради.

Вова воспользовался этим, посмотрел в журнал… и чуть за голову не схватился. Все клеточки Тимки Ромашкина были пустые и чистые. Никакой отметки в них никто не стирал. Да и стирать-то было нечего. Четверка, которую написал второпях Вова, стояла на клеточку выше. Как раз против его фамилии. Ведь до прихода Тимки Чуркин был в списке учеников последним. Что же делать?

— Ты что приуныл, помочь тебе? — спросила Евгения Федоровна и подошла к Вове.

— Нет, нет, я сам! — Вова вскочил и случайно толкнул учительницу. И тут с ручки, которую она держала, упала на журнал большая, фиолетовая капля.

— Ой! — вскрикнула Евгения Федоровна. — Давай скорее промокашку.

Пока они искали промокашку, клякса в журнале расплылась и залила не только фальшивую отметку, а и ту настоящую, которую Вова получил, исправляя двойку. Но это его совсем не огорчило. Главное, все было покончено с фальшивой отметкой.

— Придется нам с тобой завтра каяться Сергею Сергеевичу, — покачав головой, сказала Евгения Федоровна.

— Придется, — с радостью согласился Вова.

Глава двадцать третья. Представление отменяется

Чудесный экскаватор сделали участники будущего спектакля. Один ковш чего стоил. Он был величиной с пасть маленького бегемота. Как раскроется перед кем-нибудь, даже страшно делается. А с каким шумом экскаватор передвигался на своих гусеницах — прямо уши затыкай!

Ребята поставили его в слесарной мастерской, на самом видном месте. Там решили теперь и репетировать. Только на следующее утро пришел Миша Зотов в класс и спросил Олега:

— Куда вы экскаватор перенесли?

— Никуда не переносили, — ответил Олег, — в слесарке стоит.

— Нет его там, — сказал Миша и побледнел, — неужели похитили?

— Как — похитили?! — сорвался с парты Олег и крикнул ребятам: — Бежим, выясним.