101 способ попасть в рай

Оказалось, что Сенечка жил довольно далеко. Почти на Ржевке. Район этот всегда был бедной окраиной, хотя в последние годы его начали активно застраивать, так как домики тут были ветхие, стояли редко и на пустырях между ними ничего не стоило построить новый дом. А если при этом рушились старые панельные коробки, так их все равно давно пора сносить. К тому же всего в нескольких шагах был отличный лесопарк с конной школой и речка. Что позволяло писать в рекламных объявлениях, что дома стоят в лесной зоне и под окнами открывается прекрасный вид на водную гладь. Роль озера выполнял небольшой водоем, вырытый с мелиоративными целями, так как почва тут была болотистая. Оставалось только гадать, как долго простоят дома, выстроенные на подобном грунте.

Но Сенечка жил не в этих больших новых, щеголяющих свежей краской и стеклопакетами домах. И даже не в обжитом квартале застройки середины восьмидесятых. И даже не в стареньких хрущевках, уцелевших при строительстве и мирно доживающих свой век среди высоких соседей. Марише с трудом удалось найти его домик. Это оказалось двухэтажное здание, построенное пленными немцами сразу же после войны. Возможно, если его привести в порядок, а территорию вокруг него слегка облагородить или просто почистить, то в нем было бы даже приятно жить. Но сейчас дом производил ужасное впечатление.

Стены были расписаны подрастающим поколением самыми разными словами, иногда даже на иностранных языках, что делало честь системе преподавания в нашей стране. Ни в какой Америке нельзя увидеть негритенка, старательно выводящего простенькое русское слово «ДУРАК» или хотя бы не менее знаменитое и вовсе уж нетрудное — из трех букв.

Но если без лирики, то краска на доме во многих местах облупилась вместе со штукатуркой. А на грязные потрескавшиеся стекла окон нельзя было смотреть без слез. Мариша вошла в дом, и тут же ей в нос ударил резкий запах кошек, вареной капусты и какой-то едкой плесени, которой были, словно пудрой, покрыты все стены. Чихнув, она поднялась на второй этаж, где и находилась квартира Сенечки.

— Хм, — произнесла Мариша. — В такие хоромы девушку привести опасно. Сбежит, факт сбежит, при первой же подвернувшейся возможности. Вряд ли Галка до сих пор тут.

Но все же Мариша постучала в дверь, принадлежавшую Сене. Кстати, та тоже глаз не радовала. Серая, какая-то погрызенная, она была явно ровесницей дома. Мариша подергала за допотопную ручку и неожиданно обнаружила, что эта развалина выполняет роль декорации. И за старой дверью, как за ширмой стоит совершенно новенькая железная дверь. Она была тут так неуместна, что Мариша некоторое время молча на нее пялилась, пытаясь сообразить, кому понадобилось ее ставить.

В конце концов Мариша все же нажала на звонок. Он загремел по дому. И тот мигом ожил. Из соседней двери выглянула маленькая сухонькая старушка и, ловко прикидываясь слабоумной, принялась выспрашивать у Мариши, кто она такая и что ей от Сенечки нужно. Пришлось представиться его сестрой, приехавшей в гости.

— Так вы из Мариуполя! — неожиданно обрадовалась старушка. — У нас там и правда свояченица живет. Или жила? Или все-таки живет? Вот ведь годы летят, ничего толком не упомнишь! А вот свои молодые годы я помню хоть куда! Просто удивительно, по минутам могу тебе перечислить, что в иной день делала.

Мариша молча ждала, когда ей удастся вставить словечко и спросить, где же Сенечка.

— Ключ-то возьми, — неожиданно прервала свое бормотание старушка и протянула Марише огромный ржавый ключ.

— Это мне еще зачем? — удивилась Мариша.

— Так от двери, от Сенечкиной, — произнесла старушка. — Самого-то его дома нет. А тебе же к нему попасть нужно. Так ты сама ключом дверь и откроешь. Ключ этот я вчера во дворе нашла. Бери! Хороший ключ!

Мариша на всякий случай покосилась на замок на железной двери и вздохнула. Ржавый ключ, который протягивала ей придурковатая старушка, не влез бы даже в замочную скважину. Он был совсем от другого замка, скорей всего, уже много лет назад отправившегося в переплавку. Мариша вышла на улицу. Настроение у нее было гаже некуда. Сенечку найти не удалось. Галку тоже. А Юлька в это время уже парится у следователя, и, возможно, ей уже предъявляют обвинение в убийстве. И ничем-то Мариша ей не сумела помочь. От этих грустных мыслей Маришу совсем развезло. Она выбралась на улицу, плюхнулась на серую, в пятнах плесени, полусгнившую лавочку и закрыла лицо руками.

Если бы Мариша могла слышать на расстоянии, то ее настроение ухудшилось бы еще в несколько раз. Потому что как раз в эту минуту Юлька вошла в кабинет следователя, поздоровалась и услышала в ответ:

— Проходите, садитесь, разрешите представиться: следователь Кукин. Буду вести ваше дело.

— Простите, как? — переспросила Юля, решив, что от волнения ослышалась.

И тут же поняла, что совершила ошибку. Кукин покраснел, как вареный краб, и произнес сквозь зубы:

— На вашем месте я бы не стал зубоскалить.

— Чего? — совершенно растерялась Юлька и смущенно добавила: — Я и не думала ничего такого.