1001 Ж

Сашу уволили. Опять. Произошло это ужасающе буднично. В родной России признаки надвигающейся грозы наверняка были бы видны издалека. Эдакие грозовые тучи в виде загадочного шепота коллег или частых вызовов к начальству. Да чего там, многие управленцы и вовсе не стесняются выразить неудовольствие твоей персоной в грубой и оскорбительной форме. Зато честно. И ты либо кидаешься в ножки, что не пристало делать уважающей себя прогрессивной женщине за тридцать, либо начинаешь изучать рынок в поисках новой кормушки.

Но рафинированный бюргер, которого не скроешь за хипстоватой бородкой и татухами, просто поставил ее перед фактом. Мол, бизнес и ничего личного, детка. Успехов тебе в дальнейшей карьере и вот это все.

Эта пресная постановка с Сашиным участием разыгрывалась уже в третий раз.

«У, сраные немцы! – кипела Саша внутренне. – Влепить бы тебе по роже поганой!»

А сама делала понимающее лицо. Улыбаемся и машем, парни, улыбаемся и машем.

Хорошо еще в этот раз она успела нагулять жирок. Финансовый, разумеется. Как и все «прогрессивные девушки за тридцать», Саша время от времени занималась то йогой, то фитнесом, питалась то бургерами, то семенами чиа и киноа и потому выглядела весьма сбалансированно. Не сушеная вобла, но и не кусок шпика. Так вот, в эмиграции ей удалось не только прикупить студию на задворках Москвы, но и создать подушку безопасности, куда она сейчас и плюхнулась после толчка под зад от теперь уже бывшего босса.

Благодаря этому она могла себе позволить не метаться истерично в поисках работы, как это незамедлительно сделали бы ее оставшиеся в родном болоте подруги. Эти квакши, конечно, бились бы уже в истерике: ах, как же теперь жить, да я не нужна никому, и тому подобная ересь.

Как и большинство подруг, Саша так и не нашла себе принца в белом кабриолете, но в отличие от них чувствовала себя вполне уверенно в этом суровом и беспощадном мире.

Прежде всего, она представитель востребованной пока еще профессии: тестирует приложения для мобильных платформ. Яблоки и зеленые роботы. С таким набором навыков уже можно чувствовать себя относительно спокойно в плане финансов даже в России. Но Саша – самое настоящее дитя своего времени, человек мира. По-английски говорит свободно. Правда, этим сейчас никого не удивить – этот навык уже почти повсеместно идет в стартовом пакете к человеку. У Саши есть много дополнительных лингвистических опций. Немецкий, польский, французский, итальянский. Ну, и, конечно же, испанский, наследие давней страсти – аргентинского танго.

Испанский она учила самым эффективным способом – с помощью носителей культуры. Благо аргентинская культура была до невозможности плодовита на подходящих носителей. На милонгах Города Добрых Ветров, или как его там на местном, ей, эффектной блондинке с широкими скулами, зелеными глазами и полными губами, приходилось буквально отбиваться от местных Хосе, Хавьеров, Маркосов и иже с ними, как от мух.

Удивительная все-таки метаморфоза для российской тангеры… Дома ты или товар на прилавке, или львица в засаде. Причем львиц по той саванне гуляет куда больше, чем буйволов. Да что там буйволы! Кабанчиком бы разжиться! Но за них конкуренция еще похлеще. Война на чужой территории. Налетят гиены, присядут кабанчику на коленки и давай ржать и сопеть томно в ухо. Для львицы – слишком дешево и унизительно. Буйвола так не завалить. Но бородавочники ведутся, и гордой охотнице раз за разом остается лишь хлебать винишко с подругами по прайду.

Свою первую поездку в Буэнос-Айрес, он же БА, он же Байрес, Саша запомнила как путешествие в зазеркалье. Ее внешность и в Москве позволяла выделиться из толпы. Даже из толпы красавиц. Среди одинаково штампованных кукол она всегда была, что называется, авторской работой. Но в Латинской Америке, среди смуглых толстушек (ну и не только), Саша была прямо-таки богиней. Нет, встречались и среди местных достойные красавицы, да и поток паломниц к святым местам типа Caning, El Beso или La Viruta5 вряд ли иссякнет, пока живо ЭВТ6, но все они тонули в море тестостерона, испускаемого черноглазыми брюнетами.

И вот она уже не просто Саша. Она Алехандра. Это уже звучит почти божественно. Ну или, по крайней мере, державно. Теперь она не охотница, а объект охоты, не товар, а богатый и придирчивый потребитель. И неважно, что танцует она, откровенно говоря, средне. Не плохо, но и не безупречно.

Критерии Сашиного отбора развернулись на сто восемьдесят градусов: если раньше конкурс могла пройти любая относительно вменяемая мужская особь, не смердящая потом, то теперь она даже не смотрела в сторону тех, кто не носил пиджака и не пользовался парфюмом. Исключение делала только ради знаменитых аргентинских пенсионеров со стажем вождения женщин по танцполу тридцать лет и более. Танцевать с ними считалось хорошим тоном среди знающих милонгер7, и Саша обычно благосклонно соглашалась на танду с каким-нибудь похожим на таксиста пузатым усачом или тем более ископаемым свидетелем живого Osvaldo Pugliese8.