1000 и 1 жизнь. Книга 2

Опять этот дуализм магов — с одной стороны мы бережем своих, ведь все маги избранники Матери и прочее бла-бла-бла, а с другой — убиваем друг друга без всякой жалости. А был бы прок, так еще и бы гладиаторские бои среди обычных людей устраивали бы.

— Сражаться, — кивнул Томас. — В бою отряд на отряд все должны доверять друг другу и работать вместе.

— А вы, стало быть, мне не доверяете, — кивнул Сергей. — Вся сборная или только ты, Томас?

— Не доверяем — это слишком громкие слова, Гарольд, — ответил Прудент. — Ты — любимец Матери-Магии, но ведешь себя не так. Это вызывает вопросы и подозрения.

— Может потому и любимец, что веду себя не так? — опять пожал плечами Сергей.

Гидеон точно поставил бы ему зачет по блефу, так как Томас явственно смутился, даже напор уверенности ослаб.

— Что же касается моего поведения, то я веду себя так, как считаю нужным, — продолжил Сергей.

Чуть резче, чем следовало бы, да, но он уже наслушался подобного в Чоппер-мэноре. Погружение в учебу и отсутствие родственников, приседающих на уши (Саманта не в счет), ослабили злость. Ослабили, но не убрали до конца. Очень хотелось прочитать лекцию вида «я делаю, что хочу, а кто не согласен — утритесь», но Сергей сдержался. Разговоры за спиной и приём у Малькольмов явственно показали, что общественным мнением пренебрегать не стоит.

Но и давать садиться на шею тоже не следовало.

— Например, я счел нужным не длить конфликт между нашими Родами и объяснил все, как есть, Аните и Карлу. У меня осталось ощущение, что они все поняли и мы, может и не стали друзьями, но точно перестали быть врагами.

«Потому что совместное махание метлой для моей пользы — оно сближает», мурлыкнуло в голове Сергея голосом Матроскина. Обостренная разгоном память регулярно выдавала подобное из прошлой жизни Сергея, а он не спешил ограничивать себя. Если местные не справились, то следовало бережно хранить в себе частичку «инаковости», дабы она помогла победить Гамильтона. По этой же причине не стоило спешить сливаться с Гарольдом Чоппером.

— И теперь новое обострение? Вопросы и подозрения? — спросил Сергей. — Под рассказы о доверии и прикрытии спины, ты хочешь раздуть конфликт, а потом заявить, что мне нельзя доверять и выкинуть из Сборной?

Возможно, это и правда были мотивы Томаса. Сергей уже несколько раз «попробовал пальцем воду» и знал, что ему предстоит погрузиться в эти темные воды интриг и ссор кланов, где надо было ходить всегда с тремя щитами, где с улыбкой подливали яда, предавали и били в спину, уверяя, что это все в твоих же интересах. Вода эта была вонючей, с липкой масляной пленкой, и холодной, поэтому Сергей не спешил с погружением, хотя и признавал неизбежность такового.

Интуиция ему нашептывала, что только окунувшись, он сможет не только в полной мере оценить паранойю и предусмотрительность Гамильтона (иначе к чему столько защит в Академии?), но придумать контрмеры к ним.

— Нет, я всего лишь хочу разобраться, кто ты, Гарольд Чоппер.

Сказано это было так, что мысли Сергея тут же перескочили на новые рельсы. Еще один любитель мальчиков? Такому точно не стоит доверять прикрывать спину. Но и вслух такого не скажешь — не поймут.

— И как, разобрался?

Стоило бы предложить Сборной собраться и озвучить свои вопросы и подозрения, но Сергей уже понял, что в магическом мире так дела не делаются. Опять и снова этот навязший в зубах дуализм, от которого было не деться, который следовало учитывать, дабы лучше понять, как мыслит и действует Гамильтон и окружающие. Словесные кружева, увертки, намеки, без прямых вопросов в лоб — как обратная сторона честности и даваемого слова, за нарушение которого могла покарать Мать-Магия.

Даже вопрос «разобрался?», пожалуй, был слишком прямым в этой ситуации. Ответить, что разобрался, значит, потом Томас не сможет задавать вопросов, ведь он уже разобрался! Ответить, что не разобрался, значит эскалировать конфликт, а Томас этого явно не хотел. В то же время, он достаточно прямо заявил про «вопросы и подозрения», хм.

— Не уверен. Возможно, нам стоит начать знакомство с дуэли, — усмехнулся Томас.

— Еще раз? — усмехнулся в ответ Сергей. — Почему бы и нет?

Пока они залезали в капсулы «Бристолей», Сергей думал о первенстве Академии — ослабленном отражении Турнира. После сдачи экзаменов за второй курс, ему надо будет выбрать специализацию и он сможет выступать за какой-то из факультетов, как это делали и другие пилоты. Пускай в первенстве и была «труба пониже и дым пожиже», но били и дрались там, не сдерживаясь, а стало быть, имелся шанс достать Гамильтона. На глазах у всех, но в виде «несчастного случая», жахнуть во всю мощь, якобы пробой разгона, чтобы снесло и щиты, и Гамильтона, и всю трибуну вместе с ректором.

— Правила? — спросил он у Томаса.

— Просто рукопашная, без оружия и силы крови, — ответил тот. — Кто первый лишится двух конечностей — проиграл. Проигравший чинит оба «Бристоля» и моет ИМ победителя. Без магии.

— И без обид.

— Конечно, — согласился Томас.