100 вопросов к Богу

Примерно через пять минут я заметил в стороне от дороги хороший подлесок, в котором можно было незаметно поставить палатку. Ночь была очень красивая – звезды, кажется, можно потрогать руками, такие они большие. Поев, мы некоторое время лежали и смотрели на это небо. Про то, что у Луки был вопрос, я вспомнил первый.

– Ну давай свой следующий вопрос, – лениво сказал я.

Лука повернулся на бок, подпер голову кулаком и сказал:

– Так вот, мы решили, что люди играют, чтобы выяснить, кто из них круче. И из этого автоматически возникает другой вопрос: зачем это надо человеку? Зачем ему превосходство над другим человеком?

Я сел на корточки перед костром и, подумав, сказал:

– Ну, опять же, если обратиться к человеческой науке биологии, то она даст нам очень простой и очень прагматичный ответ: существа должны выяснять, кто из них лучше других, чтобы производить потомство именно от лучших особей, – это основа эволюции. Однако человек – это не просто еще одно животное в ряду других животных. Бороться за выживание человечеству уже не надо – у него другие задачи, как бы самим себя не угрохать. Природу человек победил не силой рук или ног, а умом – вещью, которой нет ни у одного другого животного. Ум, воображение, фантазия. Казалось бы, в этих вещах надо соревноваться, но тут не может быть никакого соревнования, тут просто у одного одни фантазии, у другого – другие. Как выяснить, кто круче: способный математик или талантливый музыкант? Никак, нет таких параметров. Зато у нас есть Олимпийские игры, чемпионаты по футболу, шахматные турниры…

– Ага, – перебил меня Лука, – а самое смешное, что в футболе выясняют, кто круче, не столько футболисты, сколько болельщики…

– Ну это, опять же, символический перенос. Ты знаешь, я думаю, что, с одной стороны, в этом ничего хорошего нет. Это рецидив, ну, то есть остаток нашей биологической природы, в которой самка должна выяснить, у кого из самцов лучше гены. Но, с другой стороны, дух соревновательности не дает человеку остановиться на месте. И благодаря ему совершаются новые открытия, подвиги, пишутся романы и картины. А что было бы, если бы человеку было абсолютно наплевать на то, что там и как делают другие люди? Если бы он был всегда полностью доволен собой. Он бы тогда и таблицы умножения не выучил, наверное.

Костер уже почти погас, я загасил его, и мы улеглись спать: я завернулся в свой спальник, а Луке дал покрывало, снятое с заднего сиденья. Он заснул мгновенно, как будто просто повернул какой-то выключатель, и я позавидовал молодому организму, который работает как часы: надо спать – спит, надо в полную мощь работать – тут же включается в работу.

Странное дело: мы разговаривали с ним почти целый день, но я не чувствовал усталости от этого разговора. Наоборот, я ощущал какую-то тихую радость. Обычно люди ведь говорят с тобой набором каких-то раз и навсегда разученных шаблонов: вот о погоде, вот о семье, вот о работе, футболе, политике – ну, у каждого есть в кармане такая колода, и можно в любой момент начать извергать из себя получасовые речи ни о чем. Вроде и время занял, и усилий никаких не приложил.

Лука был абсолютно не такой. Он был естественен во всем, что он делал или говорил, и по нему было видно, что каждое дело, которым он занимается – режет ли колбасу или формулирует мысль, – каждое он делает так, будто это для него вот в данный момент самое важное и самое интересное дело. Я еще и в следующие дни имел много возможностей в этом убедиться.

И еще Лука как будто и не подозревал о существовании (есть такие ловушки для якобы свободного человеческого разума: есть ответ – вопрос закрыт – вот тебе и свобода) универсальных ответов, ответов на все случаи жизни. Каждый вопрос он открывал, как Колумб Америку: впервые и всерьез.

Пока я, лежа в палатке, старался поскорее заснуть, чтобы накопить сил для завтрашнего дня, мне пришло в голову, что я ведь и сам когда-то такой был – беспокойный и любопытный, даже очень-очень беспокойный и очень-очень любопытный. Просто потом я увидел, что большинству людей мои новшества и эксперименты не интересны, что успешнее и спокойнее живут люди, которые думают очень мало и только с практическими целями. И я научился притворяться, что я тоже такой практичный. И даже, наверное, сам все-таки стал таким вот – знающим все ответы заранее, существом, которому ничего не интересно в этом мире.

Лука своим появлением как будто раскусил меня, содрал с меня маску. С ним я почти мог быть самим собой – и думать без страха ляпнуть что-то, что может пошатнуть чьи-то устои и привычные нормы. Я улыбнулся и заснул.

Наверное, только теперь я целиком могу понять, что произошло в те дни. Лука без всяких преувеличений изменил мою жизнь, да и свою, навсегда. И если я сейчас в чем-то счастлив, то в том, что смог увидеть его мысли и сам научиться думать по-иному, и все это благодаря Луке. Хотя он, скорее всего, и не подозревает об этом.

Спроси Его почему?

– Почему люди любят?