100 вопросов к Богу

Мы ехали молча, Лука, видимо, переваривал услышанное – сидел, подперев кулаком голову. Наконец я оторвал его от размышлений:

– Ну что же ты дальше не спрашиваешь? Ведь тут просто напрашивается вопрос.

– Какой?

– А про радость и страдание. Потому что мы говорим про радость труда, и это все правильно. Но не отменяет того, что, в принципе, человек всегда страдает: богатый, бедный, у кого есть работа, у кого нет работы, европеец, китаец – все проживают жизнь, в которой огромное место занимает страдание. Почему так?

– Мне кажется, я знаю, – сказал через несколько минут Лука. – Начнем с того, что совершенная радость без капли страдания может быть вообще только в центре Бога, как абсолютно светло может быть только в центре источника света. А мы находимся как бы на окраине Бога – в мире, где Его радость и Его счастье исказились и стали нашим страданием.

– Есть мнение, – я прервал Луку, – что даже наша радость есть страдание, потому что мы знаем, что любое удовольствие временно. И это сознание уже вносит каплю горечи в любую самую большую радость.

– Ну так я и говорю, мы же по сравнению с Богом ограниченные… То есть это не оскорбление, а просто констатация. Если бы мы были абсолютные существа, то мы сами были бы Богом, правильно? Мы не абсолютны, не бесконечны, поэтому у нас не может быть ничего абсолютного – ни радости абсолютной, ни страдания абсолютного. И потом – если бы мы не страдали, мы бы не развивались, правильно? Людям холодно – они придумывают, как согреться, ноги болят – придумывают обувь, и в процессе того, как придумывают, становятся умнее. Это если о самых простых вещах говорить. А страх смерти? Если бы люди от него не страдали, мне кажется, они вообще скоро вымерли бы. Мы страдаем, потому что живые, это одно из свойств всего живого – страдать.

– А что же… – начал было я, но Лука прервал меня.

– Это я вас хочу спросить! Что будет после смерти, да?

Я кивнул головой, не успел, случается и боги не всегда реагируют мгновенно, не то что люди, а может, мне и самому хотелось попытаться ответить.

– Вот! Я первый!

– Теорий-то на этот счет много разных. Начать с того, что есть люди, которые серьезно думают, что после того, как они умрут, от них останутся молекулы, которые перейдут в другие состояния, а их душа и сознание просто растворятся, как только в головной мозг перестанет поступать кровь… Самое экзотичное, что мне доводилось слышать, – это что после смерти человек навечно погружается в свои воспоминания, заново и заново проживая все, что было. Поэтому так важно жить, оставляя чистой совесть, иначе потом будешь целую вечность мучиться ее укорами. Есть еще огромное количество теорий, предусматривающих различные способы перерождения – в животных, в других людей, в этом мире, в другом мире… Не знаю, Лука. Я думаю, если бы кто-то совершенно точно знал, что там будет, было бы… ну, нечестно, что ли, по отношению к человеку. Это специально так устроено, что никто не вернулся оттуда рассказать всем правду. Представь, там действительно прекрасный рай. Если бы все как один про это точно-точно знали, тут же повыбрасывались бы из окон, да? Ну или, во всяком случае, влачили бы свою жизнь как мерзкий ненужный груз, от которого поскорей избавиться бы. Представь, каким скучным тут же стал бы мир! Поэтому это, наверное, тот случай, когда я тебе не могу ответить.

– А я знаю! – торжествующе сказал Лука.

– Что ты знаешь?

– Знаю ответ на этот вопрос!

Я удивился, действительно удивился, ведь задачка была не то чтобы решаемой… А скорее патовой.

– Про то, что никто не знает, вы правы. В этом вообще есть какая-то красота – огромный вопрос о том, что будет после смерти, и при этом абсолютный факт, что мы все смертны и никому не удастся отвертеться. В этом противоречии, может быть, только и получился человек таким, какой он есть. Что мы станем просто набором молекул, что нет ничего после смерти – этого не может быть. Потому что если это так, то слишком много вещей не согласуются друг с другом. И дело ведь не в том, что конкретно там будет. Может быть, у каждого человека что-то свое. Дело в главном – душа человека после смерти продолжает каким-то образом существовать – вот это главное. И там, и там сохраняются одни и те же координаты добра и зла, поэтому так важно в жизни всегда смотреть на этот компас – то ты делаешь или не то!

Я снова удивился и даже позавидовал – Лука глянул прямо в корень проблемы: действительно, совершенно неважно, что конкретно.

– Я понял. Это как ребенок. Когда родители о нем только мечтают, неважно, мальчик это будет или девочка, ну, то есть как они могут заранее знать, кто получится? Но важно не это, а то, что ребенок будет. Будет вообще. В принципе.

– Наверное, – сказал Лука. – Я как-нибудь попробую.

Мы расхохотались.