100 великих оригиналов и чудаков

Он, может быть, первый изобразил двойников, ужас этой ситуации – до Эдгара По…»

Упомянутые Олешей писатели – лишь первая волна, которую вызвали в мировой литературе сочинения Гофмана. Вторая и третья прокатились в XX веке. В Чехии и Австрии на нее отозвались Карел Чапек, Франц Кафка; в России – Михаил Булгаков, Олеша, ранний Заболоцкий; в 1921 году в Петрограде возникло литературное сообщество «Серапионовы братья» (по названию романа Гофмана), объединявшее Вс. Иванова, М. Зощенко, К. Федина, Н. Тихонова и некоторых других писателей.

Эрнст Теодор Амадей Гофман. Автопортрет

На вопрос «кто же он был?» отчасти дает ответ его жизнеописание.

Свое мнение о Гофмане высказал и психиатр Чезаре Ломброзо, находя у писателя (по-старинке называемого поэтом за силу воображения и буйство фантазии):

«Известно, что Гофман, самый причудливый из поэтов, обладал замечательными способностями не только к поэзии, но также к рисованию и музыке; он является творцом особого рода фантастической поэзии, хотя рисунки его всегда походили на карикатуры, рассказы отличались несообразностью, а музыкальные произведения представляли какой-то хаотический набор звуков. И вот этот оригинальный писатель страдал запоем и уже за много лет до смерти писал в своем дневнике: “Почему это, как наяву, так и во сне, мысли мои невольно сосредотачиваются на печальных проявлениях сумасшествия, беспорядочные идеи вырываются у меня из головы подобно крови, хлынувшей из открытой жилы?..” К атмосферным явлениям Гофман был до того чувствителен, что на основании своих субъективных ощущений составлял таблицы, совершенно сходные с показаниями термометра и барометра. В продолжние многих лет он страдал манией преследования и галлюцинациями, в которых созданные им поэтические образы представлялись ему действительно существующими».

Впрочем, как мы уже отмечали, Ломброзо лучше разбирался в помешательствах, чем в гениальности…

Эрнст Теодор Амадей Гофман (1776–1822) родился в прусском городе Кёнигсберге (ныне Калининград) в семье чиновника. В юности увлекался музыкой, живописью, литературой. Любил кукольный театр, вырезал деревянных и бумажных человечков. Изучив юриспруденцию в Кёнигсбергском университете, работал юристом, приобретя высокую квалификацию. Истинным его призванием стало художественное творчество.

С 1805 года он выступал в различных городах Германии в качестве режиссера, капельмейстера, композитора, театрального директора, художника-декоратора, а также музыкального критика. Ему принадлежит первая в Германии романтическая опера «Ундина».

Наиболее знаменит он как писатель. В его произведениях причудливо переплетены романтика, мистика, неудержимая фантазия с картинами и образами реальными, а то и сатирическими. Как писал советский литературовед И. В. Миримский, «стиль Гофмана можно определить как романтико-фантастический. Смех Гофмана отличался необыкновенной подвижностью своих форм, он колеблется от добродушного юмора сострадания до озлобленной разрушительной сатиры, от безобидного шаржа до цинически уродливого гротеска».

Эту статью Миримского прочел Михаил Булгаков, подчеркнув приведенную и некоторые другие фразы; написал жене о стилистическом сходстве «Мастера и Маргариты» с реалистической фантастикой Гофмана (кстати, у последнего есть произведения «Мастер Мартин-бочар…», «Мастер Иоганн Вахт»).

Может показаться, что жизненный путь Гофмана, чиновника и капельмейстера, никак не соответствует его сочинениям музыкальным и литературно-художественным, а также рисункам. Проза быта находится в решительном контрасте с фантасмагорическими его творениями. Более того – и в полном противоречии с окружавшей его действительностью.

Николай Гоголь в письме своей ученице М. П. Балабиной сообщил о своем впечатлении от Германии: «…Иногда находит минута, когда хотелось бы из среды табачного дыма и немецкой кухни улететь на луну, сидя на фантастическом плаще немецкого студента… Но я сомневаюсь, та ли теперь эта Германия, какою мы представляем себе. Не кажется ли она нам такою только в сказках Гофмана?.. И та мысль, которую я носил в уме об этой чудной и фантастической Германии, исчезла, когда я увидел Германию в самом деле…»

Куда же могла исчезнуть гофмановская страна? Никуда она не исчезла. Внешне все осталось, как прежде (Гоголь посетил ее всего через 16 лет после смерти Гофмана). Создания фантазии немецкого писателя были попытками преодолеть ее, вырваться из постылого мира обыденности, от которого можно сойти с ума (тому, у кого он есть), уйти в запой, совершить самоубийство. Таковы способы ухода от действительности, из которых наиболее достойный – творчество.