100 великих музыкантов

В марте 1870 года артист единственный раз гастролировал в России, дав по три концерта в Петербурге и Москве. Сохранилось немало содержательных отзывов известных русских музыкантов об искусстве замечательного польского пианиста.

С годами маэстро все больше стремился к уединению, страдал приступами тяжелой меланхолии. В 1870 году он признавался ученикам, что сама мысль выступить публично для него больше непереносима. Вскоре после этого, словно бы пересиливая себя, он объявил цикл из четырех концертов, но под предлогом ухудшения состояния здоровья отменил их. Потом у него появилось желание поехать в Италию и там спастись от зимы и болезни, но едва поставив ногу на обетованную землю, он решил: «Нет, нет, здесь нельзя оставаться!» И вернулся в Берлин, где его и сразила «чума XIX века» — туберкулез.

Именно после его ухода стало ясно, каков был масштаб этого уникального музыканта. Ханс Бюлов — сам один из корифеев мирового пианизма, восклицал: «Непревзойденный, великолепный концентрат фантазии! Он олицетворял собой все развитие фортепианной игры от начала ее до сегодняшнего дня». В те же дни Антон Рубинштейн писал своему другу Листу: «До меня дошло печальное известие о смерти Таузига. Это ужасно. Я глубоко огорчен этой смертью, тем более, что вместе с моим братом и Бюловым он последний из великих пианистов-виртуозов, а ведь инструментальная музыка может лишь пасть с исчезновением виртуозности: искусство двигают вперед вовсе не „хорошие музыканты“. Так называемый „хороший музыкант“ — это депутат правой, центра, левой, но искусству необходим диктатор, император Композиция есть закон, а виртуоз — исполнительская власть.»

Таузиг умер, не дожив и до 30 лет и далеко не достигнув своей вершины, он так и остался загадкой, легендой.

ЛЕОПОЛЬД АУЭР /1845-1930/

Родился Леопольд Ауэр 7 июня 1845 года в маленьком венгерском городке Весприме, в семье ремесленника-маляра. Видимо, кто-то из богатых клиентов замолвил словечко за Лео, и он в восьмилетнем возрасте начал обучаться игре на скрипке в классе профессора Ридлея Конэ в Будапеште.

Похоже, Лео сразу добился успехов, поскольку учитель устроил ему дебют на большом благотворительном концерте в Национальной опере. Ауэр выступил с концертом Мендельсона и весьма успешно. Юным музыкантом заинтересовались богатые меценаты. Благодаря им Ауэр попал в Вену, где стал обучаться в классе известного профессора Якова Донту. «Ему-то я и обязан своей скрипичной техникой», — писал Ауэр.

В консерватории Леопольд посещал также квартетный класс Иосифа Гельмесбергера, «отличавшегося большими музыкальными познаниями и слывшего за хорошего квартетного интерпретатора и исполнителя».

После двух лет обучения Леопольд покинул консерваторию из-за недостатка средств у родителей на дальнейшее его обучение.

Началась жизнь странствующего музыканта: «Мы постоянно страдали от дождя и снега, и я часто испускал вздох облегчения при виде колокольни и крыш города, который должен был приютить нас после утомительного странствования…»

Так продолжалось два года. Однажды, заехав в Грац, Ауэры узнали, что здесь дает концерт Вьетан. Игра знаменитого музыканта поразила Леопольда. Отец с огромным трудом добился того, чтобы великий скрипач послушал его сына. Вьетан принял их в гостинице очень приветливо, в отличие от его жены.

Вот что позднее рассказывал сам Ауэр: «Г-жа Вьетан села за пианино с нескрываемым выражением скуки на лице. Нервный от природы, я начал играть „Fantaisie Caprice“ (произведение Вьетана. — Прим. авт.), весь дрожа от волнения. Не помню уже, как я играл, но мне кажется, что я вкладывал в каждую ноту всю свою душу, хотя моя слаборазвитая техника была не всегда на высоте задачи. Вьетан подбадривал меня своей дружеской улыбкой. Вдруг, в тот самый момент, когда я достиг середины Кантабильной фразы, которую я, признаться, играл слишком уж сентиментально, г-жа Вьетан вскочила со своего места и начала быстро ходить по комнате. Нагибаясь к самому полу, она заглядывала во все углы, под мебель, под стол, под пианино с озабоченным видом человека, который что-то потерял и никак не может найти. Прерванный так неожиданно ее странным поступком, я стоял с широко разинутым ртом, недоумевая, что все это могло означать…

Мне казалось, будто, внезапно раздавшимся страшным взрывом, я сброшен откуда-то сверху в разверзшуюся подо мной пропасть.

Сам не менее удивленный, Вьетан с изумлением следил за движениями своей жены и спросил ее, что это она ищет с таким беспокойством под мебелью. „Не иначе, как кошки прячутся здесь где-то в комнате, — заявила она, — их мяуканье раздается из каждого угла“. Она намекала на мое чересчур сентиментальное глиссандо в кантабильной фразе.

Я был так потрясен таким ударом, что потерял сознание, и отец должен был меня подхватить, чтобы я не грохнулся на пол. Вьетан постарался обратить все это в шутку, потрепал меня по щеке, сказав, что со временем все пойдет хорошо. Мне было в то время четырнадцать лет.