100 великих музыкантов

Итак, в 1838 году Уле Булль предстал перед русской публикой во всеоружии своего мастерства. Петербургские меломаны, слышавшие в то время всех выдающихся виртуозов мира, кроме Паганини, разделились: одни ставили его выше всех современников, другие, напротив, были откровенно шокированы свободной манерой игры артиста, отказывали ему в художественном вкусе. Но рядовую публику он покорил безраздельно — и в Петербурге и в Москве.

Позднее норвежский музыкант еще несколько раз подолгу бывал в нашей стране (в 1841, 1866 и 1867 годах). Дружеские чувства связывали его со многими русскими музыкантами.

Зиму 1839–1840 годов Булль провел в Париже. К этому периоду относится новая пикантная история, подробности которой рассказывает Раабен: «Во время первого приезда в Париж Уле Булль повздорил с оркестрантами, но в 1840 году их отношения восстановились, музыканты были всецело покорены его игрой.

Возвратившись домой после одного из особенно удачных концертов, Уле Булль заснул, но среди ночи почувствовал холод и, встав с постели, увидел два ящика с надписью „дрова“. Позвав служителя, он велел вскрыть ящики и растопить камин. Каково же было его удивление, когда там оказались 40 скрипок с приложением письма следующего содержания: „Мы, нижеподписавшиеся члены консерватории и филармонического общества, услыхав Вашу игру и оценив ее по достоинству, удостоверились, что наши скрипки годятся только на дрова, а потому просим Вас употребить их в нынешнюю суровую зиму“.

Через три дня Уле Булль пригласил владельцев инструментов на роскошный обед. За каждый стулом висела скрипка, а на смычке золотое кольцо с надписью внутри: „На память об Уле Булле“».

Во время первой поездки в Америку в 1844 году на его долю выпал огромный успех. Этому способствовал не только уровень исполнителя, но и не слишком высокий культурный уровень тогдашних американских зрителей. Позднее и сам артист рассказывал с изрядной долей иронии Фетису, что особенную популярность он завоевал одним этюдом, которому придал экстравагантное наименование «Бык, съеденный тигром». Из поездки Булль привез шестьдесят тысяч долларов — сумму, грандиозную по тому времени.

Возвратившись в Европу, летом 1846 года Булль посетил Париж, а затем, в 1847 году, Испанию, где познакомился с М.И. Глинкой. Из Испании он переехал в Париж, затем — в Брюссель и оттуда — на родину.

Здесь в 1850 году Булль основал Национальный норвежский театр. Открывая театр, маэстро попытался придать ему оригинальное направление. К участию в первых спектаклях он привлек народных музыкантов, скрипачей, танцоров.

В 1851 году Булль отправляется в новое турне по Южной и Северной Америке. В 1853 году он становится гражданином США. Но и в Америке Булль не порывает с родиной и каждое лето проводит в Норвегии, в родовом имении Валленстранд, близ Бергена.

Здесь его посещают друзья, многочисленные музыканты, здесь устраиваются музыкальные вечера. Так летом 1864 года постоянным посетителем Булля был Эдвард Григ, на будущего великого композитора он оказал значительное влияние.

Булль решил помочь и землякам, проживающим в США. Он закупил в штате Пенсильвания обширные земли и решил основать на них норвежскую колонию. Однако затея не удалась, разорив ее инициатора.

С 1860 года Булль попеременно живет то в Европе, то в Америке. В 1870-х годах постаревший маэстро уже не выступает публично. Тяжело больной, он возвращается в Норвегию. 17 августа 1880 года в своем поместье, близ Бергена, музыкант умер.

Эту утрату оплакивала вся Норвегия. За гробом шли Григ и Бьернстьерне Бьернсон, почтившие ушедшего друга краткими речами. «За то, что ты, как никто другой, был славой нашей страны, — сказал Григ, — за то, что ты, как никто другой, вместе с собой поднял наш народ к сияющим вершинам искусства; за то, что ты, как никто другой, был пионером нашей молодой национальной музыки, горячим и преданным; за то, что ты, как никто другой, сумел покорить все сердца; за то, что ты посеял семена, которые взойдут в будущем и за которые тебя будут благословлять грядущие поколения, — за все это с безграничной благодарностью от имени норвежской музыки я возлагаю на твой гроб этот лавровый венок. Да будет мир с тобой!»

Не менее сердечно сказал Бьернсон: «Уле Булль был первым крупнейшим событием в жизни нашего народа. Он пробудил в нас веру в свои силы, а это самый большой дар, какой только он мог дать нам в то время».

Меньше чем через год после смерти на средства, собранные Григом, в Бергене соорудили памятник норвежскому музыканту. Великий скрипач и великий деятель — таким он остался в памяти норвежского народа.

ФРИДЕРИК ШОПЕН /1810-1849/