Читаем 100 великих храмов полностью

Скульптурное убранство трех порталов собора посвящено трем темам: теме Страшного суда, Деве Марии и местночтимому святому – первому епископу города Фирмену, после канонизации ставшему покровителем Амьена. Украшением южного фасада Амьенского собора является знаменитая скульптура «Золотая Мадонна», относящаяся к середине XIII века. Некогда она была позолочена, за что и получила свое название. Эта великолепная статуя послужила в последующем образцом для многих скульпторов Франции и Европы.

Амьенский собор принято сравнивать с древнегреческим Парфеноном. Это не совсем так – в соборе Амьена нет полной гармонии, отличающей великий храм Древней Греции. Но богатейшая и высокохудожественная отделка фасадов, действительно, ставит Амьенский собор в один ряд с выдающимися произведениями мирового зодчества. В нем ярче и лучше всего воплотился стиль готики.

После прихотливого резного убранства фасадов внутри собора ожидаешь увидеть нечто необыкновенное. Но стены храма почти лишены убранства – их опоясывает только рельефная гирлянда. Внутреннее пространство храма почти пополам делится широким трансептом. Уходящая вглубь стройная, легкая колоннада высотой 18 м создает впечатление простора, свободного пространства, пронизанного воздухом и светом. Во многом это ощущение достигается за счет больших размеров здания, но еще больше – из-за отсутствия традиционных витражей. Один из французских историков искусства даже сказал, что «в Амьенском соборе не жалеешь о том, что он утратил все свои витражи, ибо глаз беспрепятственно скользит по освещенной поверхности камня, любуясь красотой линий». Свои витражи Амьенский собор действительно утратил полностью: в XVIII веке революционные граждане, вдохновленные лозунгом Вольтера «Убей гадину!», переколотили их камнями. Хорошо еще, что части влиятельных горожан Амьена удалось остановить погром, и благодаря этому ущерб собору был нанесен минимальный – в сравнении, скажем, с тем, что натворили поборники равенства и братства в соборе Парижской Богоматери.

Из числа старинных предметов в Амьенском соборе сохранились деревянные скамьи для молящихся, изготовленные в начале XVI столетия. Скамьи покрыты рельефами на темы Ветхого Завета и рельефами, изображающими историко-бытовые сценки. Всего здесь изображено около 4500 фигур. Традиционные окна-розы в Амьенском соборе выполнены в виде восьмилепесткового цветка шиповника, напоминающего только что распустившийся бутон. И «роза», и стрельчатые окна высотой в 12 м раньше были застеклены многоцветными витражами. Поэтому высокие своды собора казались затененными и как бы покоились на стенах, излучавших неяркий переливчатый свет. Мягкое освещение падало то с одной, то с другой стороны – в зависимости от времени дня. А самой светлой частью в соборе был алтарь, освещаемый высокими стрельчатыми окнами апсиды. Такое умелое распределение света, характерное вообще для готических соборов Франции, создавало особое возвышенное настроение у молящихся. Но для того, чтобы правильно распределить эти потоки света, нужно было быть незаурядным мастером.

В годы Первой мировой войны Амьенский собор оказался в непосредственной близости от линии фронта. Несколько раз в него попадали и шальные, и прицельно выпущенные снаряды. Однако благодаря тому что горожане обложили фасады собора мешками с песком, серьезных разрушений удалось избежать.

Амьенский собор оказал большое влияние на зодчих, возводивших в последующие времена готические постройки в других областях Франции.

<p>Собор Дома инвалидов в Париже </p>

Высокий купол собора Дома инвалидов уже давно стал одной из главных вертикалей, формирующих силуэт Парижа, и даже трудно сегодня представить себе французскую столицу без этого легко взлетающего ввысь монументального храма, сверкающего на солнце своими многочисленными золотыми украшениями.

Рассказывают, что в результате частых войн середины XVII столетия Франция наполнилась увечными солдатами-инвалидами, вынужденными скитаться и нищенствовать, и тогда, в конце 1660-х годов, король Людовик XIV издал эдикт о постройке специального дома призрения для исключенных со службы старых солдат-инвалидов Сооружение Дома инвалидов должно было продемонстрировать заботу короля о своих воинах.

Перейти на страницу:

Все книги серии 100 великих

100 великих оригиналов и чудаков
100 великих оригиналов и чудаков

Кто такие чудаки и оригиналы? Странные, самобытные, не похожие на других люди. Говорят, они украшают нашу жизнь, открывают новые горизонты. Как, например, библиотекарь Румянцевского музея Николай Фёдоров с его принципом «Жить нужно не для себя (эгоизм), не для других (альтруизм), а со всеми и для всех» и несбыточным идеалом воскрешения всех былых поколений… А знаменитый доктор Фёдор Гааз, лечивший тысячи москвичей бесплатно, делился с ними своими деньгами. Поистине чудны, а не чудны их дела и поступки!»В очередной книге серии «100 великих» главное внимание уделено неординарным личностям, часто нелепым и смешным, но не глупым и не пошлым. Она будет интересна каждому, кто ценит необычных людей и нестандартное мышление.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология