100 великих интриг

В стране вновь началась гражданская война. Теперь противостояли друг другу группировки испанцев и поддерживавшие ту или иную сторону племена индейцев. Сторонников Писарро возглавлял только что вернувшийся после неудачных поисков Эльдорадо младший брат вождя Гонсало Писсаро, сторонников альмагристов – уже названный Диего де Альмагро II. Но появилась и третья сила – отряд королевского эмиссара Педро де ла Гаско.

Вначале был разгромлен и едва спасся Гонсало Писарро. Затем пришла очередь альмагристов. Диего де Альмагро II попытался бежать после сражения, но его поймали и обезглавили. Спаслось семь альмагристов, которые скрылись в Вилькабамбе и просили защиты у Манко Инки. Император принял несчастных чрезвычайно гостеприимно. В обмен они обучили инков искусству верховой езды, стрельбе из аркебузы, искусству тактики боя. Попытки испанских властей выманить Манко Инку из леса для переговоров не увенчались успехом, поскольку его отговорили прекрасно знавшие коварство соотечественников беглецы.

В мае 1544 года для наведения порядка и утверждения законности в новой колонии испанский король прислал первого вице-короля Перу Бласко Нуньеса Вела. К нему-то и обратились с прошением о помиловании Манко Инка и семи альмагристов. Вела ответил доброжелательно и призвал авторов послания к себе.

Однако альмагристы решили явиться к вице-королю не с пустыми руками – они вознамерились принести ему голову Манко Инки! Когда заговорщики обсуждали свой план, их подслушала служанка-индианка и донесла обо всем Инке. Но наивный повелитель не поверил в неблагодарность спасенных им испанцев, он даже не предпринял никаких предосторожностей.

Одним из новых развлечений двора Инки была популярная испанская игра – метание подков. Манко Инка тоже увлекался ею. Случилось так, что во время очередной партии повелитель остался один на один с заговорщиками, и последние немедля напали на Инку с кинжалами. Раненый Манко Инка умер через три дня. Он еще успел узнать о том, что его убийцы пытались скрыться, но были настигнуты вооруженными индейцами и перебиты.

Гонсало Писарро поднял в 1544 г. восстание конкистадоров против вице-короля, был разбит отрядом Педро де ла Гаско, сдался в плен и обезглавлен. Так погиб последний из братьев Писарро.

Последний из оставшихся в живых сын Уайна-Капаки – Инка Паулью принял крещение, получил от испанского короля дворянское достоинство и собственный герб, был взят испанской короной под защиту. Всю оставшуюся жизнь он возглавлял город Куско. Многие испанцы, особенно конкистадоры, его откровенно презирали. Однако когда в 1549 г. Паулью умер, оплакивали его все жители, похоронили с великими почестями, а над могилой воздвигли часовню.

Мать-отравительница

Сигизмунд II Август в девять лет стал великим князем Литовским, а на десятом году жизни был коронован королем Польши. Впоследствии именно он добился заключения Люблинской унии (1569), впервые в истории объединившей Польшу и Литву в одно государство – конфедерацию Речь Посполитая.

Сигизмунд II был типичным «маменькиным сынком». Мать его, миланская принцесса Бона Сфорца д’Арагона, жена великого князя литовского и короля польского Сигизмунда I, была женщиной властной, жестокой и алчной. Именно она заставила мужа при жизни возвести маленького королевича на престол – сделать своим соправителем.

В начале 1540 х гг. королева Бона полностью оттеснила престарелого мужа (королю было уже далеко за 70) от управления страной и разогнала его ближнее окружение. А чтобы молодой Сигизмунд не мешал править, было решено его женить. Супругу для сына выбрала сама Бона: невестой стала Елизавета, сестра императора Священной Римской империи Фердинанда I. Венчание состоялась в 1543 г.

В первый же месяц после свадьбы начались склоки между свекровью и снохой – Елизавете тоже захотелось править, и королевы боролись за власть. Старый король в эти скандалы не вмешивался, а молодой постепенно встал на сторону жены.

Отравление королевы Боны. Художник Ян Матейко. 1859 г.

Чувствуя, что теряет сына, а вместе с ним и государство, хитрая итальянка решила возникшую проблему кардинально. Для начала, прикинувшись умиротворенной, Бона настояла на отъезде Сигизмунда в Литву, поскольку дела княжества настоятельно требовали присутствия верховного правителя. Королевская семья осталась в Кракове. А через год, в июне 1545 г., когда встал вопрос об отъезде королевы Елизаветы к мужу, она скоропостижно умерла в страшных мучениях. При дворе не сомневались, что женщина была отравлена – или по приказу Боны, или старой королевой собственноручно.