100 тайн Второй мировой

На тот момент лейтенант Емельянов понял, что не сможет спасти свою семью. Он представил себе гибель двухлетней дочки и жены, жизнь без которых была бессмысленной. Тогда Емельянинов сам решил прекратить бесполезные, по его мнению, мученья семьи. Он сообщил об этом военкому Макшанчикову и, не дождавшись ответа, выстрелил в дочь, затем в жену и в себя. Ему никто не препятствовал. Вскоре тела погибшей семьи поглотила бушующая пучина.

К тому времени баржа осела так, что ее палуба оказалась на уровне воды. «Орел», прибывший для буксировки терпящей бедствие баржи, ничем помочь ей не мог. Был отдан буксирный трос, и «Орел» стал маневрировать вокруг баржи, постоянно передавая сигналы SOS.

Однако на них быстрее среагировали фашистские самолеты — сначала разведчики, а потом истребители-бомбардировщики. Морские волны стали перемешиваться с ударными волнами от разрывов бомб. Палубу осыпал ливень пулеметного огня.

По самолетам начали стрелять из винтовок, однако оружия не хватало, а рассчитывать на эффективность такого огня и вовсе не приходилось. И в течение следующего дня фашистская авиация еще не раз «утюжила» район бедствия.

Отбомбившись, немецкие самолеты улетели. Казалось, наступила передышка, но стихия бушевала все сильнее. Баржа уже настолько низко осела, что волны без труда прокатывались над палубой, унося людей в бездну целыми группами. Пожалуй, самым безопасным местом, куда не так проникала вода, являлась шкиперская рубка. Поэтому мужчины стали собирать в ней промерзших женщин, детей и подростков.

Необходимо было осмотреться, чтобы понять, где буксир, не подходят ли корабли.

Свидетель катастрофы баржи № 725 Владимир Солонцов, в то время курсант Высшего военно-морского гидрографического училища в Ленинграде, впоследствии рассказывал:

«Я был одним из лучших гимнастов училища, поэтому решил, что смогу забраться на крышу рубки, рискуя меньше, чем другие. На случай если смоет, я разделся, оставшись в тельняшке и кальсонах, и вскарабкался на рубку. Оттуда обстановка казалась еще ужаснее. Впереди возвышался размытый силуэт „Орла“. Черные тучи нависали настолько низко, что, казалось, невысокая мачта баржи протыкает их в клочья. Высокие волны шли длинными валами, одна за другой. Было заметно, как тупой нос баржи медленно карабкался на гребень вала, разбивал его верхушку, а затем круто падал вниз.

Вдруг очередная накатившаяся волна непонятной трехгранной формы тараном ударила по стенкам рубки. Оставшиеся на палубе люди закричали от ужаса. Находясь на крыше, я не сразу понял, что этот водяной вал сорвал рубку с палубы и вынес ее за борт. Сначала я поразился тому, что рубка просто плывет среди волн, затем вдруг вспомнил, что внутри женщины с детьми, и в душе что-то надломилось.

Никто не мог даже предположить этого варианта. Рубка быстро шла под воду почти без крена. Истошно кричали оставшиеся на палубе люди. А в рубке стояла тишина — женщины и дети, скорее всего, в первый момент даже не осознали случившегося. Рубка ушла на дно меньше чем за минуту.

Это были самые страшные мгновенья в моей жизни. Я — сильный мужчина — стоял на уходившей под воду рубке и ничего не мог сделать для спасения людей. Когда вода дошла до пояса, я оттолкнулся и стал плыть в сторону „Орла”. Мне повезло добраться до буксира. Матрос бросил мне веревку и помог подняться на палубу. Я присоединился к спасателям».

Спасательные действия „Орла” начались только на рассвете. Капитан буксира Ерофеев рисковал судном и экипажем, однако сделал все от него зависящее, чтобы спасти погибающих людей, не ожидая подхода других спасателей.

Когда стало очевидно, что баржа еще может продержаться на плаву, было принято решение спасать людей из воды. Однако осуществить это в условиях сильнейшего — десятибалльного! — шторма было нелегко.

Курсанты Ситкин и Вдовенков вспоминали, как их хлипкий плотик волной прижало к борту буксира на уровень с палубой и они просто спрыгнули на нее. Спустя какое-то время к «Орлу» подплыла женщина. На ней было лишь нижнее белье, а шел уже четвертый час после начала катастрофы, ей бросили веревку, и она сама поднялась на борт.

Это были единичные счастливые случаи спасения. Большинство людей были обессилены и парализованы холодом. Так один офицер смог добраться до буксира, но сил схватить круг у него не осталось. Мужчину затянуло под корму.

«Орел» постоянно маневрировал вокруг баржи, подбирая людей, когда случился, пожалуй, самый страшный эпизод этой трагедии. Ударами гигантских волн средняя часть палубы баржи с еще находившимися на ней сотнями людей была оторвана от корпуса и смыта за борт. Бушующая стихия в мгновение ока раскрошила ее на мелкие части, все люди погибли.

«Орел» продолжал свою работу. Более пяти часов буксир подбирал тонущих, и сам уже глубоко осел под тяжестью. Он оказался малым судном для спасения такого количества потерпевших, а вокруг находилось еще много погибающих людей, которых он не мог принять на борт.