10 мифов о России

Два года тому назад в Интернете довелось мне участвовать в небольшой дискуссии, посвященной отношению к памяти предков и знанию собственной семейной истории. Один из моих собеседников, молодой и талантливый врач, в запале спора высказался следующим образом: «А у нас так много сведений о своей родне? Кроме бывших? Или, может, крепостные имели фамилии? Или звались по отчеству? Или чем-то их жизнь отличалась поколение от поколения? У моих точно нет. Дорыть могу (не везде) до пяти поколений назад. Упираюсь В КРЕСТЬЯНСТВО.Дальше копать не имеет смысла и малореально. Кто и где какой клочок пахал. Абсолютно беспросветное многовековое прозябание.Продолжительность жизни была такой, что дети часто не помнили своих дедов! Про письменные источники говорить не приходится, остается только рыдать. А вот сведения о своих дедах-прадедах я сохраню и передам детям — люди были более чем достойные».

Я привожу эту цитату как пример того, что нынешний российский обыватель думает о своих крестьянских предках. Да, почтенный читатель, крестьяне, которые составляли большинство жителей России до революции (согласно данным переписи 1897 года, к крестьянскому сословию относилось 77,7% населения страны), являются предками большинства граждан современной России. Социальные катаклизмы XX века затронули не только историческую память народа как единого целого, но и семейную память. Около 15% наших сограждан знают своих предков не более чем на три поколения — с 30-х годов XX века. Не знают и, увы, не очень-то и хотят знать. Потому, что представление о крестьянине было весьма далекое от реальности. Советская историография формировала образ крестьянина как вечно страдающего от тяжелой работы и жизненных условий человека, не имеющего надежд на будущее, лишенного в жизни элементарных удобств и не отягощенного знанием культуры. На страницах советских книг крестьяне выступают многотерпеливой страдающей массой, которой только советская власть дала освобождение.

Причиной формирования такого мифа стало двойственное отношение к крестьянству со стороны советской власти после революции. С одной стороны, «трудовое крестьянство» рассматривалось как революционный класс (да и власть именовалась рабоче-крестьянской), с другой — сам образ жизни крестьянства, сословия, в наибольшей степени пропитанного традиционными ценностями, вызывал опасения у большевиков. Старому русскому крестьянству не было места в новом социалистическом обществе. Стремление преобразовать крестьянство в новое, колхозное, и стало одной из причин страшного социального эксперимента под названием «коллективизация».

Тотальное наступление на крестьянство началось с того, что состоявшийся 10-17 ноября 1929 года Пленум ЦК ВКП(б) принял решение о переходе к политике «ликвидации кулачества как класса на основе сплошной коллективизации». Конкретные механизмы реализации этого решения выработала созданная 5 декабря того же года комиссия Политбюро ЦК ВКП(б) по председательством наркома земледелия Я.А. Яковлева (Эпштейна).

Комиссия выработала следующие рекомендации:

«Во-первых, проводить в районах сплошной коллективизации на основе постановлений сельских сходов и местных съездов Советов экспроприацию всех средств производства раскулаченных крестьянских хозяйств и их передачу в неделимый фонд колхозов.

Во-вторых, высылать и выселять по постановлению сельских сходов и сельсоветов тех крестьян, которые будут оказывать активное сопротивление установлению новых порядков.

В-третьих, включать в состав колхозов как рабочую силу и без предоставления избирательного права тех раскулаченных крестьян, которые согласны подчиниться и добровольно исполнять обязанности членов колхоза» [106].