10% Human. Как микробы управляют людьми

В ту пору, когда Эллен Болт начала изучать вопрос, доминировала теория, согласно которой аутизм обусловлен генетическими причинами. А всего десятилетием ранее очень многие психиатры верили совсем в иное объяснение — в так называемую гипотезу «мамы-холодильника», почву для которой нечаянно создал сам Лео Каннер. Еще в 1949 году он написал, что дети-аутисты с самого начала жизни сталкиваются с «родительской холодностью, зацикленностью, механическим вниманием к одним только материальным потребностям… Их как будто аккуратно поместили в холодильник, который никогда не размораживается. Уходя в себя, они, по-видимому, отстраняются от такой ситуации, ищут утешения в одиночестве». Но Каннер писал и о том, что аутизм — врожденное нарушение, а потому не раз повторял, что не верит, будто сами родители способствуют развитию этой болезни у детей. К 1990-м годам в большинстве стран от гипотезы «мамы-холодильника» уже отказались, хотя в некоторых уголках мира ее еще принимали всерьез. Теперь внимание переключилось — возможно, вслед за общей модой, — на генетические факторы как возможную причину аутизма.

Конечно, Эллен Болт не собиралась раскрывать тайну происхождения аутизма. Она просто не исключала возможности, что болезнь ее сына вызвана каким-то другим явлением — быть может, какой-то специфической инфекцией, — и хотела дойти до истинной причины. Болт принялась искать ответы на свои вопросы, соблюдая то идеальное равновесие между непредвзятостью и скептицизмом, какое обычно свойственно лучшим ученым. В этом ей очень помогла профессия программиста: ведь здесь требовалось совершить ряд логических шагов, чтобы затем выстроить на их основе единую гипотезу. Несмотря на отсутствие медицинского образования и опыта научной работы, она начала с самого начала: с наблюдений. «Я наблюдала за сыном и пыталась понять: что же заставляет его вести себя именно так? Например, он ел пепел из камина и жевал салфетки, при этом отказывался от той еды, которую давала я. Почему он это делал? Когда к нему прикасались, он реагировал так, как будто ему больно, и то же самое происходило от громкого шума. Опять-таки — почему?»

Начав с книг из публичной библиотеки, Болт прочитала все, что могла, в поисках подсказки. Она продолжала ходить к докторам, желая, чтобы кто-нибудь поставил ребенку другой диагноз — или хотя бы заинтересовался этим случаем, а не отмахивался от нее и Эндрю. Один врач действительно проявил интерес и посоветовал Эллен приняться за чтение медицинской литературы. Хотя поначалу было немного страшно, вскоре Эллен вполне освоилась с медицинским языком. После нескольких неудачных попыток выяснить диагноз она сосредоточилась на одном вопросе: не могли ли повредить Эндрю те самые антибиотики, которые ему прописали для лечения ушей? Она наткнулась на недавнее исследование, где рассказывалось о бактериях Clostridium dififcile, которые после курса лечения антибиотиками вызывают у некоторых людей инфекции, сопровождающиеся тяжелой, трудноизлечимой диареей. Ей сразу же вспомнились желудочно-кишечные симптомы, которые появились тогда у Эндрю. Эллен задумалась: а что, если похожие бактерии не только вызвали понос, но и произвели некий «токсин», который негативно повлиял на развивающийся мозг Эндрю?

И тут у Эллен возникла гипотеза: она подумала, что Эндрю, вероятно, заразился другой бактерией, родственной виду Clostridium dififcile, а именно — Clostridium tetani, известной как возбудитель столбняка. Но только, как предположила Эллен, вместо того чтобы попасть в кровь и вызвать тяжелые мышечные судороги, которые обычно наблюдаются при столбняке, столбнячная палочка попала в кишечник. Эллен заподозрила, что антибиотики, которые долго принимал Эндрю, лечась от ушной инфекции, убили бактерий-защитников, живших в его кишечнике, и это позволило столбнячной палочке поселиться там. Вероятно, оттуда нейротоксин, выделяемый этими бактериями, каким-то образом проник в мозг Эндрю. Взволнованная Эллен поделилась своей догадкой с доктором.

«Он очень серьезно отнесся к моей гипотезе, — рассказывала она. — И сказал, что надо сделать все необходимые анализы». У Эндрю взяли кровь, чтобы проверить, не сталкивалась ли его иммунная система с заражением столбнячной палочкой.

Как и многим другим американским детям, Эндрю делали прививку от столбняка, поэтому наличие в его крови иммунных антител было неизбежным. Однако результаты анализа поразили даже лаборантов: уровень иммунной защиты в крови Эндрю просто зашкаливал! Ничего подобного у детей, получивших стандартную прививку от столбняка, не наблюдается. Если до этого пробы крови не позволяли делать никаких выводов, то теперь у Эллен появилась надежда, что она наконец-то на верном пути.